И вот мы уже в воздухе. Первый заход — на повышенных интервалах и дистанциях, затем — поближе. И последние два захода — в плотном строю. «Молодцы, ребята!» — от всей души выдал я в эфир свое заключение.
На параде тройки истребителей, которые шли перед нами, заходили на полигон издалека — через территорию Чехословакии — и потому летели с подвесными баками. Мы же, выполняя сложный маневр, баки подвешивать не могли и потому летели кратчайшим путем. За 12 км от полигона стояла приводная радиостанция, которая должна была облегчить самолетам выход на полигон в условиях плохой видимости и гористой местности.
Мы взлетели по точно рассчитанному времени, вышли на приводную на высоте две тысячи метров и развернулись на курс, обратный тому, с которым должны были выходить на место парада. Погода была безоблачная, внизу под собой я видел песчаную полосу, на которой выстроились войска. Увидев под собой летящие навстречу тройки истребителей, я отсчитал девять и за этой, последней развернулся так, чтобы пройти за ней с минутным интервалом. После разворота я сразу начал снижение, но на высоте примерно тысяча метров внезапно обнаружил, что горизонтальная видимость совсем пропала. Мы будто погрузились в молочный туман, хотя солнце продолжало светить «во все лопатки». Пока впереди маячила приводная радиостанция, я не очень тревожился: «золотая стрелка» приведет на место. Но от приводной до места было еще 12 км, а вперед было видно едва на 300–400 м. Ведомые прижались ко мне вплотную и молчали, но я чувствовал, что и они начинают волноваться: уж очень плотная окутала нас молочная пелена. Когда же стрелка радиокомпаса упала на отметку 180°, а впереди по-прежнему было сплошное «молоко», стало как-то тоскливо и неуютно. Я во все глаза смотрел вперед и мне уже казалось, что не будет конца этому туману и что вообще летим мы совсем не туда, куда нужно. И грустные мысли полезли в голову: «Вот будет позор-то: прилетели «асы» демонстрировать новейшую технику, а при чистом небе (на полигоне же светило солнце, а что нам ничего не видно, зрителям на полигоне неведомо) не вышли на полигон». Большего конфуза придумать было невозможно. Уже казалось, что полигон остался позади, так томительно долго тянулось время. Хотелось что-то делать, как то действовать. Просто ждать было невыносимо. Но, что можно делать? И тут я решил обратиться к товарищам: «Вы что-нибудь видите?» После небольшой паузы — два коротких ответа упавшим голосом: «Ничего!»