На счастье вернулась хостесс, к которой они пришли. У неё было несколько гостей, поэтому ей приходилось по пятнадцать минут сидеть с каждым гостем. Такова была система клуба. Когда приходило несколько гостей одновременно к одной женщине, она сидела с каждым понемногу.
Я бессмысленно рыскала глазами по залу и вдруг наткнулась на взгляд Куи. Он долго тщетно пытался дозваться меня. Держал в руке трубку телефона и тыкал в неё пальцем.
— Что? Меня? — спрашивала я жестом.
— Да! Да! — кивал он, — Иди сюда.
Я подошла и истово стала повторять:
— Я не понимаю по-японски, я не понимаю по-японски.
Он всучил мне трубку и отошел.
— Hello! — сказала я тихо.
— Привет, — ответили мне по-русски.
— О, боже, кто это? — произнесла я ошарашенно.
Я так устала бояться. Носить в себе это напряжение, чувство ненужности, никчемности и второсортности. И эта русская речь в трубке действовала почти мистически. Как сказочный успокаивающий эликсир. Она внушала покой, дарила надежду, давала силы. Это было похоже на глоток свежего воздуха в этом чаде, в этом маленьком тесном чужом пьяном мире. Как свежий ветерок среди жары, такое нежное родное:
— Привет, Саш! Что молчишь?
Я совсем раскисла. Слезы лились ручьем. Говорить было трудно:
— Я не молчу.
— Это ваш промоутер Григорьев. Не узнала?
— Нет, но все равно спасибо.
— Да за что?
— За то, что позвонили, — говорила я, шмыгая.
— Так, вас нормально приняли? Что случилось?
— Да всё случилось. Я никакая не певица, а хостесс. Заикнулась насчет пения, сказали о каких-то шоутаймах и всё. Тишина.
— Хочешь работать в другом клубе, где нужно выступать на сцене?
— Теперь уже нет. Без Ольги вообще умру со страху. Но петь хочу.
— Хорошо, я сделаю несколько звонков. Вас никто не обижает?
— Нет, все в порядке.
— Ну, удачи вам, не унывайте. Первые дни всегда самые трудные. Учите язык. Потихоньку станет легче.
— Спасибо.
— Пока.
VIII
Металлическим звуком на балконе занудливо булькал голубь, обхаживая свою голубку. Лязгнула дверь грузовика. Заурчал грузоподъемник. Где-то далеко раздался женский смех. «Опять я проснулась в этом чужом мире, — подумала я с досадой, — Теперь даже не верится, что я испытывала такую эйфорию в первый день приезда в эту страну. Неужели это была я? Неужели можно было так восторгаться просто от вида вымытых тротуаров, автоматически открывающихся дверей и включающихся кранов?!».
В голове, как зажеванная плёнка, всё ещё звучали японские песни в караоке. Невыносимо трещала голова. Челюсть стучала. Всё тело противно мелко содрогалось, как от жуткого похмелья. Но накануне мы спиртного не пили. Я подползла к зеркалу на четвереньках. Под глазами были синие круги, губы были бескровные.
Поднялась Ольга:
— Ты чего?