С великой радостью могу сообщить, что в результате моего посещения лечебницы и последовавших за ним разоблачений власти Нью-Йорка стали ежегодно выделять на заботу о душевнобольных на $1000000 больше, чем когда-либо прежде. Таким образом, мне остается по крайней мере то утешение, что благодаря моей работе несчастные горемыки получат лучший уход.
Глава I. Деликатное поручение
22 сентября [1887 года] редактор The World спросил меня, смогу ли я устроить свое заключение в одну из лечебниц для душевнобольных в Нью-Йорке, чтобы откровенно и без прикрас поведать о том, как обращаются там с пациентами, как эти места управляются и тому подобное. Полагаю ли я, что мне хватит мужества вынести суровые испытания, которых потребует подобное поручение? Сумею ли я симулировать душевную болезнь в такой мере, чтобы ввести в заблуждение докторов и провести неделю среди душевнобольных – и чтобы при этом руководство лечебницы не обнаружило, что я всего лишь «гаврик с блокнотом»? Я ответила, что мне это по силам. Веря в свои актерские способности, я решила, что смогу изображать безумие достаточно долго, чтобы исполнить любую вверенную мне миссию. Смогу ли я провести неделю в палате для душевнобольных на острове Блэкуэлл? Я сказала, что смогу и сделаю это. И я это сделала.
Моей задачей было просто работать обычным манером, как только я почувствую, что готова к этому. Мне предстояло вести добросовестную хронику всего пережитого, а оказавшись в стенах лечебницы – выяснить и описать ее внутренние порядки, всегда так надежно скрытые от взгляда широкой публики санитарками в белых чепцах, засовами и решетками.
– Мы не просим вас принести оттуда сенсационные разоблачения. Описывайте все так, как видите, – и хорошее, и дурное; воздавайте хвалу или возводите обвинения – как вам угодно, но неизменно придерживайтесь истины, – сказал редактор. – Меня, однако, смущает ваша неизменная улыбка.
– Больше я не буду улыбаться, – ответила я и отправилась восвояси, чтобы приступить к исполнению своей деликатной и, как я вскоре обнаружила, трудной миссии.
Особенных надежд, что мне удастся проникнуть в лечебницу, я не питала, но даже в случае успеха я совершенно не рассчитывала вынести оттуда что-либо, кроме безыскусного рассказа о жизни в ее стенах. Я даже не рассматривала возможности того, что подобное учреждение может дурно управляться, а в его стенах творятся такие жестокости. Мне всегда хотелось подробнее ознакомиться с жизнью в лечебнице, чтобы убедиться, что самые беззащитные Божьи создания, душевнобольные, получают там надлежащий милосердный уход. Я слышала множество историй о злоупотреблениях в подобных учреждениях, но считала их небылицами или большими преувеличениями, и все же меня не оставляло подспудное желание знать наверняка.
Я содрогалась при мысли о безраздельной власти надзирателей над душевнобольными, о том, что любые слезные мольбы об освобождении могут оказаться тщетными, если такова будет воля надзирателей. Я с готовностью взялась расследовать, что происходит в стенах лечебницы для душевнобольных на острове Блэкуэлл.
– Но как вы меня вызволите, – спросила я редактора, – после того как я окажусь там?
– Этого я не знаю, – ответил он. – Но мы вас вызволим, даже если придется рассказать, кто вы и с какой целью прикинулись сумасшедшей, – только попадите внутрь.
Я не слишком верила в свою способность обмануть экспертов по душевным болезням, а мой редактор, полагаю, и того меньше.
Вся предварительная подготовка и планирование моего непростого предприятия были оставлены на мое усмотрение. Мы договорились только об одном, а именно что я буду действовать под именем Нелли Браун: таким образом, инициалы будут совпадать с моими собственными, вышитыми на моем белье, и не составит труда проследить мои перемещения и вызволить меня из любых затруднений или опасностей, которые могут меня поджидать. Способы попасть в палату психиатрической лечебницы существовали, но мне они не были известны. У меня было два пути. Я могла симулировать сумасшествие в доме друзей, после чего меня препоручили бы заботам двух компетентных врачей, или же я могла достичь своей цели через постановление полицейского суда.
Поразмыслив, я сочла, что в интересах моего дела разумнее не навязываться друзьям и не обращаться к помощи благожелательных врачей. Помимо прочего, чтобы отправить меня на остров Блэкуэлл, моим друзьям пришлось бы выдать себя за бедняков, а мое знакомство с неимущими (не считая меня самой), к несчастью для моей цели, было исключительно поверхностным. Поэтому я остановилась на плане, который и привел к успешному выполнению моей миссии. Мне удалось добиться, чтобы меня поместили в лечебницу для душевнобольных на острове Блэкуэлл, где я провела десять дней и десять ночей и пережила опыт, которого никогда не забуду. Я решилась сыграть роль бедной, горемычной сумасшедшей девушки и сочла, что мой долг – не уклоняться ни от каких неприятных последствий этого выбора. На указанный отрезок времени я стала пациенткой городского заведения для душевнобольных, многое пережила, увидела и узнала способы лечения, применявшиеся к этой беззащитной группе населения, а когда я увидела и услышала достаточно – меня своевременно вызволили. Я покинула лечебницу с радостью и сожалением – радостью, потому что я снова могу дышать свободно, и сожалением, потому что я не смогла взять с собой некоторых из числа несчастных женщин, которые жили и страдали бок о бок со мной и которые, по моему убеждению, были ничуть не более сумасшедшими, чем была и остаюсь я сама.