* «Таинственная наука фараонов» (фр.).
161//162
Вечером у нас Ф. Либ. Сообщает о своей поездке в Афины на съезд православных.
6 <ноября>
Утром почтальон приносит большой пакет книг из Швейцарии. Книги Ни, изданные на фр<анцузском> языке, авторские экземпляры... Я вхожу в комнатуНи и вижу, что он нервно распечатывает пакет: «Боже, опять мои книги», — говорит он с раздражением. — «Чем ты недоволен?» — спрашиваю. «Хотел бы получить другие книги, не мои. Ненавижу все мое. Мои книги, мои мысли, мои слова». — «Значит все твое творчество?»
Ни: «Творчество есть выход из моего, из я. Когда я творю — я переживаю экстаз, выход из я».
Я: «Но книги есть ведь плоды творчества?»
Ни: «Плоды всегда несовершенны. Никогда не соответствуют замыслу, не удовлетворяют».
9 ноября
Неожиданное появление В. Торского[351] из Алжира. Уехал 10 лет тому назад. Я его сразу не узнала. Это один из тех одиноких, диких людей, кот<орых> так много среди русских. Пишет «для себя», как он говорит. По-моему, неталантлив, но лит<ературные> способ<ности>, безусловно, у него есть. Я когда-то познакомила его с А. Ремизовым, и он того же мнения. Раньше я много говорила с ним на рел<игиозные> темы. Один из тех, кто «мучится Богом». Разочаровался в Востоке, в экзотике и приехал «подышать Западом».
10 ноября
Лекция Ни (о кат<олических> течениях томизме, модернизме). Лекция в новом помещении на rue Lourmel. Слушателей много (около 100 чел<овек>). В дороге познакомилась с новой слушательницей Ни: русская, замужем уже 15 лет за фр<анцузским> профессором. Говорит, что ее потянуло к «русскому», жаждет общения с русскими, не находит почвы для общения с французами... На этой почве — разлад с мужем, кот<орый> не любит русских. Трое детей (не говорят по-русски). Сколько теперь таких семейств, и как трагично складывается такая совместная жизнь!
162//163
12 ноября
Агония Мадрида[352]... Ужас этой братоубийственной войны. Помню в начале войны 1914 года, я думала о том: что случилось бы, если б русский народ, следуя завету Христа, не встал на защиту, а братски предложил бы немцам войти и поселиться вместе с собой? И мне казалось и теперь кажется, что в ответ на такой подвиг народа Бог ответил бы чудом — чудом уничтожения войны навсегда! Войны не прекратятся, а станут еще ужаснее, пока люди не поймут тайны «непротивления». И не только войны, но и зло вообще!
12 ноября, четверг
У нас ужинали мать Мария (Скобцова) и о. Керн. Разговор касался больше всего монашества, его смысла, значения. Острие вопроса — послушание. Как понимать послушание? Конфликт, возникающий между голосом совести и долгом послушания. О. Керн произвел на меня впечатление человека очень серьезного, искреннего, но [мягкого, скромного,] не боевого [, но твердого и главное — не успокоенного, не застывшего]. Мать Марию мы знаем давно. На наших глазах она из революционной интеллигентки превратилась в православную монахиню и задалась целью создать нечто вроде 3-го ордена (монахинь в миру). Устроила с этой целью общежитие для будущих сестер, но пока цель не осуществилась и в общежитии живут самые разнообразные типы женщин (преимущественно старухи), ничего общего с монашеством не имеющие. Монашество в православии слишком связано с уходом от мира, и связь эту трудно разорвать и направить рел<игиозную> энергию на служение миру, людям — на путь Христа.
18 ноября
Ни получил две книги Жида «Journal»* и «Retoure de 1'URSS»** . Вечером читаю «Retoure de FURSS». И читая, невольно вспоминаю «Легенду Великого Инквизитора»... Особенно поражает сходство тех мест, где Достоевский говорит об играх и забавах, кот<орые> сделают счастливыми людское стадо, пасомое и ведомое их вождями. И вот там это осуществляется. Бремя свободы снято. Думать и рассуждать? Зачем? Для этого есть избранные. Они указывают, что нужно, что
* «Дневник» (фр.).
** «Возвращение из СССР» (фр.).
163//164
не нужно, что можно, чего нельзя. И остается лишь переваривать пищу, рождать себе подобных и, главное, играть, веселиться, упражнять мускулы... Это ли не рай на земле? Жутко! Если это то «новое слово», которое принесла миру Россия, то я не хочу быть русской!
19 ноября
Утром две трагические вести: падение Мадрида и самоубийство несчастного, затравленного Салангро[353]. Эта смерть — доказательство того, что честный, благородный человек не может заниматься политикой. Или компромисс, или травля, ведущая к гибели даже сильных духом, каким был Салангро...
351
Василий Васильевич Торский (1895 — после 1968) — писатель и художник-самоучка, сын православного священника, закончил Варшавскую гимназию; участник Первой мировой войны, был в немецком плену; в эмиграцию попал из Крыма с частями Белой армии; жил в Константинополе, затем — в Париже, потом переехал в Алжир, где работал на руднике, позже — в одном из французских государственных учреждений землемером. Своих литературных произведений никогда не публиковал, в 1942—1968 гг. часть рукописей прислал в Москву. Эти материалы в настоящее время хранятся в РГАЛИ.
352
Наступление войск генерала Франко в 1936 г. было отражено, несмотря на многочисленные неблагоприятные для республиканцев прогнозы. Мадрид пал 28 марта 1939 г.
353
Роже Салангро(Salangro;1890—1936) — член Французской социалистической партии, министр внутренних дел в правительстве Л. Блюма; участник Первой мировой войны, в октябре 1915 г. попал в немецкий плен, за отказ от работы на военном заводе был приговорен к двум годам каторжных работ и отбывал наказание в одном из прусских лагерей; во Франции в 1916 г. был предан суду, который заочно его оправдал. Через 20 лет по почину газеты «Гренгуар» в правой печати началась травля нистра, которого обвиняли в дезертирстве во время минувшей войны. Салангро отравился светильным газом.