Профессор нажал на кнопку, в стене около шкафа открылось небольшое круглое окно, через которое просматривалось длинное, метров в десять, помещение. Шкаф представлял лишь наружный выступ этого помещения. Все оно заполнено сложнейшим устройством. Я различал нечто вроде тончайшей многорядной платино-германиевой сетки, в промежутках которой переливалось всеми цветами какое-то аморфное вещество. Оно словно скользило по поверхности микроскопических ячеек. Мерцающий свет причудливо отражался на стенах.
Видя мое недоумение, Кэви пояснил:
- Это и есть мозговой отдел машины, а выражаясь техническим языком, - запоминающее устройство и интеграционный механизм. Информация, поступающая от резонаторногр устройства, интегрируется здесь в одно сложное, если можно так выразиться, электромагнитное звучание. Чтобы вам было ясней, приведу пример: человек воспринимает мелодию не как простую сумму, последовательность звуков, а как гармоничное целое. Причем в зависимости от внутреннего состояния человека одна и та же мелодия воспринимается им по-разному. Но об этом после... В этой сложнейшей системе вы не видите привычных вашему глазу деталей. Это... электроплазма, или можно придумать другое, более удачное название. Одним словом, система, чрезвычайно чуткая и динамичная. Память машины определяется не числом известных вам тригерных ячеек, а молекулярной структурой плазмы. Молекулярные ячейки... Представляете? Их сотни миллиардов. Расположение молекул определяет структуру памяти. Интегратор обладает и словесной памятью. Он получает информации от резонаторного устройства фонем и от экранов, на которые могут проектироваться печатные и письменные буквы и нотные знаки.
- Позвольте, ведь машина, как вы утверждаете, способна к композиторской деятельности, а композиция не то же, что математическое вычисление...
- Вы правы, но об этом я скажу позднее. Они получили хорошее музыкальное образование... Принцип научения машин творческой деятельности не нов. Вспомните: французская "Каллиопа" занималась "литературным творчеством", другая машина, запомнившая около ста популярных песенок, сама фабриковала им подобные. Это были вычислительные машины. Мои же обладают индивидуальными свойствами. Получение звуковой информации, ее анализ и интеграция - только первый, притом относительно простой этап их деятельности, второй, значительно более сложный - творчество.
- Но ведь для того, чтобы воспроизвести в художественной форме те или иные образы, нужно живые мироощущение, эмоциональное восприятие окружающего, нужна острая впечатлительность. Разве мыслимо это для ваших машин, спрятанных в глубоком подземелье? Притом, - продолжал я, - человек самый рядовой воспринимает мир, жизнь, природу всеми фибрами своего тела. Ваши же механизмы способны лищь к одностороннему восприятию, например, к звуковому.
Кэви внимательно и несколько задумчиво слушал меня. Он ответил не сразу.
- Мне нравится ваш критический подход, - наконец заговорил он, - но я предвидел возражения. Физиологам и психологам известен закон ассоциаций. Вид какого-нибудь здания может ассоциироваться с представлением о человеке, который в нем жил. В тех машинах, что перед вами, могут ассоциироваться знаки, слова и звуки.
- Ну хорошо, - упорствовал я, - но все же, как довести до ваших машин все многообразие звуковых, зрительных и прочих физических и химических воздействий, столь щедро предъявляемых природой человеку? Как добиться этого здесь, в подземелье?
- Вы забываете о достижениях нашего века, - улыбнулся Кэви, - я разумею радио, телевидение.
- Но ведь это не все! Ведь тысячи запахов, дуновенье ветра... - Ну и что же? Разве современная наука не располагает точными приборами, способными регистрировать все эти состояния природы и трансформировав их в электромагнитные импульсы, передаваемые на большие расстояния? Я опять напомню вам слова того же ученого: "У нас есть машина, работа которой обусловлена ее зависимостью от внешнего мира и от происходящих там событий, и мы располагаем этой машиной уже в течение известного времени".
- Не могу согласиться, нет, - упорствовал я, - в природе, в многообразном мире все составляет единое целое, сложнейшую композицию...
- Какой хитрый! - Кэви шутя погрозил мне пальцем. - Вы стараетесь допытаться до всего... Вы хотите знать, как донести до машин саму целостность воздействия. Но об этом говорить еще рано. В этом секрет моего научения, профессионального образования машин... Теория научения машин долгое время подвергалась сомнениям, но сейчас, думаю, сомневаться в этом невозможно. Могу вас уверить: машины можно научить многому, даже слишком многому!
- Но эта произвольность действий, - не унимался я, - ваши пояснения ее не касаются...
- Ха, мистер Джон, вы просто одержимый, не обижайтесь... Я сейчас не буду вам ничего доказывать, а покажу кое-что. Без наглядных примеров это трудно представить.
Минуя анфиладу комнат, мы оказались в большом сводчатом помещении, залитом голубым мерцающим светом. Он придавал всему условность, изменял расстояния и размеры. Вдоль стен, облицованных белым кафелем, поблескивали бесчисленными деталями сложные механизмы. В центре - странное сооружение: вокруг небольшой площадки шесть приборов, закрепленных на длинных гибких штативах. Они напоминали фасеточные глаза насекомых.
- Как вы знаете, - сказал Кэви, - важнейшей частью глаза является сетчатка, которая содержит около ста сорока миллионов светочувствительных элементов - палочек и колбочек. Эти "глаза" тоже имеют сетчатку - мозаичный катод, содержащий более двухсот миллионов микрофотоэлементов. Сложная система конденсаторов и ламп обеспечивает усиление фотоимпульсов Чувствительность такого электронного глаза чрезвычайно велика. Он реагирует не только на видимые, но и на ультрафиолетовые и инфракрасные лучи. Если на площадку поместить какой-либо предмет, каждый глаз будет видеть его со своей стороны. Информация же ото всех приборов поступит в общее иитегрирующее устройство. Следовательно, машина увидит предмет сразу со всех сторон.
- Но как же эти различные изображения могут ассоциироваться в мозгу машины в один зрительный образ?
- Да, нам, людям, трудно представить... Как, например, можно видеть человека одновременно в фас и профиль? Широта зрительного "впечатления" у машины значительно больше, чем у человека, алгоритм неизмеримо сложнее.
- Но, профессор, ведь у человека широта зрительного впечатления обусловлена индивидуальным опытом: он многое домысливает... Возьмем, к примеру, представление о величине удаленных предметов...
- Совершенно верно. Но, учтите, последнее обусловлено наличием других ощущений: мышечного, слухового, осязательного,- которые контролируют зрительное. Из этой суммы одновременных и последовательных ощущений и складывается индивидуальный опыт. Почему же у машины не может быть контролирующих устройств? Визуальному определению формы, величины, расстояния могут сопутствовать ультразвуковая локация и радиолокация. Получая информацию по многим каналам, машина обладает огромной возможностью сопоставления. А сейчас я вам продемонстрирую кое-что... Встаньте-ка вот сюда...
Кэви указал на площадку. Я повиновался. Диковинные глаза воззрились на меня со всех сторон. Один из экранов на стеле голубовато засветился. Сначала по нему пробегали бледные волнообразные линии, затем в центре его стали все более и более проступать очертания какого-то темного предмета. Когда изображение стало более ясным, я увидел нечто вроде высокой причудливой вазы.