Мелисса Алькова
Профессор на Луне
Глава 1. Профессор
Мама, папа и дочь остановились перед красивым светлым помпезным зданием с колоннами, окружённым фонтанами и садами. На всех троих были специальные солнечные очки, которые они не сняли, даже поднимаясь по мраморной лестнице. Прямо с чемоданами в руках они зашли в здание, и прошлись по прохладному тёмному коридору, чтобы остановиться у двери, которая была приоткрыта. Из-за двери пахло мандаринами и елью. Довольно приятный запах. У отца семейства, похоже, этот запах пробудил приятные воспоминания, потому что на его лице появилась лёгкая улыбка.
Пока отец предавался грёзам и витал в облаках, мать девочки постучала об дверной косяк и, осторожно заглянув за дверь, спросила:
– Можно?
Здесь она впервые увидела Профессора, и, наверное, читателю будет интересно, как он выглядит. Однако в этом профессоре ничего не было отличительного от всех остальных профессоров. Та же длинная борода, серьёзное лицо, морщины (скорее от постоянного стресса, чем от старости), усталый вид, добрые голубые глаза и «профессорские» очки. «Слишком обычно» – подумаете вы, но что, если я скажу читателю, что это был на тот момент единственный профессор на всей солнечной стороне Луны?
Да-да, представьте себе, единственный профессор! Ведь Луна ещё не была так густо населена. Возможно, именно поэтому все его звали просто Профессор, позабыв его имя. Некоторые утверждают также, что он и сам забыл своё собственное имя, но, я уверена, что это всё враньё. Такому человеку, как он, забыть что-то было бы крайне затруднительно.
Итак, Профессор кивнул, и мать зашла в кабинет, а за ней робко вошла дочь. Отец же остался караулить в коридоре чемоданы, доверяя переговоры женщине, которая, по его мнению, была больше способна на это, чем он (вообще-то он обобщал и говорил «чем мужчины», однако, сам-то он прекрасно знал, что за всех мужчин на свете отвечать не может).
Поэтому матери предстояла сейчас важная миссия – определить ребёнка в школу и поселиться в доме, который они купили месяц назад (с подведённым азотным воздухом и затемнением помещения до естественного света – всё по последнему писку моды). Она даже уже купила в этот дом красивые шторы василькового цвета, и было, открыла рот, чтобы убедить в необходимости васильковых штор и Профессора (у неё был дар убеждения в полезности абсолютно бесполезных вещей), но тот её опередил, каким-то непостижимым образом успев открыть и сказать одно слово раньше её ста двадцати:
– Нет!
Мать опешила. Девочку, похоже, это вообще не волновало. Ей было четырнадцать. Её волновало только то, что родители зачем-то увезли её с Земли, где остались все её друзья, и привезли на Луну, на которой и общаться-то толком не с кем и не о чем, ведь переселение на Луну, как мы помним, только тогда началось.
Пока мать таращила на Профессора глаза, он взял стакан воды со стола и принялся поливать стоявшее в горшочке крохотное растение, попутно его внимательно рассматривая и начиная неслышно для посторонних бубнить себе под нос: «Только месяц на Луне, а уже пятая такая, их что, клонируют? Но клонирование запрещено…».
– Как это «нет»?! – возмутилась мать.
Профессор пожал плечами.
– «Нет» это значит «нет», – спокойно пояснил он, даже не отвлекаясь от рассматривания растения.
– Но почему?
Постепенно пунцовое от негодования лицо матери стало сильно контрастировать с её белыми, красиво уложенными волосами. От загара не осталось и следа – кожа становилась ярко-красной от злости.
– Я её не возьму, потому что у нас в школе нет мест.
– Как это нет?! Мы одни из первых, кто вообще на Луну прилетел!
Профессор пожал плечами и подумал: «Вообще-то, первыми прибыли МЫ», но вслух ничего не сказал. Так как его назначили в этой школе (первой на Луне!) главным, он мог придумывать свои правила. Хотя бы и сегодня его левая пятка зачесалась – он не был обязан даже сообщать, почему вдруг он принял решение принимать или не принимать в школу того или иного ученика. Однако этот профессор отличался проницательностью и спокойствием, и без причины бы никого не стал выгонять из школы. Не без причины он и не хотел вести сейчас спор с матерью, всячески её игнорируя.
Как ни странно, его тактика подействовала, и мать, обиженная и оскорблённая, ушла жаловаться во все земные и лунные инстанции, хлопнув дверью.
Она была так увлечена своим оскорблением и осознанием себя как жертвы беспредела, что забыла в кабинете дочь. А та просто осталась стоять посреди кабинета. Её глаза не выражали заинтересованности или желания сделать что-либо. Они были просто зелёные, и всё. Никаких эмоций и чувств. Вполне возможно, что Профессор потому и отказался её принимать. «Мотивация – это главное условие того, что человек может считаться живым» – сказал он однажды. Возможно, не хотел принимать в школу труп и плодить мёртвые души.