— И вот тут-то, — продолжил рассказ Эд Пью, — важная роль принадлежит твоему дяде Лему. Оказалось, что давным-давно, много лет назад, он обучил Лили Лу колдовству.
— Это неправда! — завопил дядя Лем. — И откуда мне было знать, что она выйдет замуж и передаст эти способности своему ребенку? Кто мог бы подумать, что такая образина, как Лили Лу…
— Он научил ее колдовству. — Эд Пью сделал вид, что не услышал выкрика дяди Лема. — Я узнал об этом, лишь когда она лежала на смертном одре год назад. Да я вышиб бы из нее дух, если бы знал, что скрывала Лили Лу все эти годы! Итак, Лемюэл научил ее колдовству, и ребенок унаследовал его от матери.
— Я сделал это лишь потому, что хотел защитить Лили Лу, — быстро произнес дядя Лем. — Ты ведь знаешь, Сонки, что я говорю правду. Бедная Лили Лу была настолько безобразна, что прохожие бросали в нее камнями даже помимо своей воли. Вроде как бы автоматически. Разве можно винить их? Мне самому не раз хотелось нагнуться за камнем. Но мне стало так жаль бедняжку, Сонк. Ты никогда не узнаешь, сколько времени я боролся с порывами своего доброго сердца. И однажды мне стало так ее жаль, что я научил Лили Лу колдовству. Поверь мне, Сонки, любой поступил бы на моем месте так же.
— Ну и как это тебе удалось? — спросил я, не скрывая интереса. Мне пришло в голову, что когда-нибудь такое может пригодиться. Ведь я еще так молод и мне нужно многому научиться.
Дядя Лем принялся объяснять, и я тут же запутался. Сначала мне стало ясно, что крошечные мохнатые существа по имени Гены Хромосомы послушно исполняли все, что потребовал дядя Лем. А затем он объяснил самыми простыми словами эту чепуху относительно альфа-волн головного мозга.
Черт побери, это я и сам отлично знаю. Каждому известно, что, когда человек думает, у него над макушкой так и вьются разные там волны. Однажды я видел, как у дедули было шестьсот разных мыслей одновременно, так что волны проносились одна за другой по своим каналам и все-таки никогда не сталкивались друг с другом даже над самой макушкой. Вообще-то, когда дедуля думает, лучше не смотреть на него — в глазах рябит.
— Вот так все и произошло, Сонк, — закончил дядя Лем. — И этот маленький вонючий хорек унаследовал все это могущество.
— Почему не заставить этих самых Генов Хромосомов уйти из паршивца — и он станет самым обычным мальчишкой, только намного хуже других? — спросил я. — Ведь я знаю, как это просто для тебя, дядя Лем. Смотри, даже мне все ясно. — Я сконцентрировал все свое внимание на голове малыша Пью, и мои глаза как-то странно перекосились — так случается всегда, когда хочешь заглянуть внутрь человека.
И действительно, я сразу увидел, о чем говорил дядя Лем. Внутри Пью-младшего виднелась масса маленьких крохотулечек, отчаянно цепляющихся друг за друга, и тоненьких палочек, суетящихся во множестве едва видимых клеточек, из которых состоит каждый — за исключением, может быть, Крошки Сэма, нашего младенца.
— Неужели ты не видишь этого, дядя Лем? — спросил я. — Когда ты обучил Лили Лу колдовству, ты перевернул эти тоненькие палочки в ту сторону и соединил вон в те маленькие цепочки, которые все время дрожат. Теперь тебе нужно всего лишь вернуть все на прежнее место, и Пью-младший будет вести себя совсем по-другому. Неужели это так трудно?
— Совсем легко, — вздохнул дядя Лем и повертел указательным пальцем у своего виска. — Сонк, ты недотепа. Нужно было прислушиваться к тому, что я тебе говорил. Если я верну все эти цепочки, палочки и крохотулечки на прежнее место, мальчишка умрет.
— Мир только выиграет от этого, — заметил я.
— Без тебя знаю. Но ты забыл, что мы обещали дедуле. Больше никаких убийств.
— Послушай, дядя Лем! — воскликнул я, полный негодования. — Неужели этот маленький вонючий хорек будет заколдовывать людей и дальше?
— Нет, Сонк, все обстоит куда хуже. — Бедный дядя Лем чуть не плакал. — Он передаст способности своим отпрыскам, подобно тому как Лили Лу передала их своему ребенку.
Я замолчал. Мне начало казаться, что человечеству угрожает ужасная судьба. И вдруг меня осенило.
— Успокойся, дядя Лем, — сказал я. — Напрасно мы волнуемся. Ты только посмотри на эту маленькую жабу! Да ни одна женщина не подойдет к нему ближе чем на милю! Уже сейчас он выглядит безобразнее своего отца. Не забудь к тому же, что он сын Лили Лу Мутц. Может быть, он, когда вырастет, станет еще безобразнее. Ясно одно — он никогда не женится!