— А вот тут вы ошибаетесь, — встрял в наш разговор Эд Пью. Он так рассвирепел, что стал аж пурпурный. — Вы думаете, я не слышал, о чем вы говорили? Я уже предупредил вас, что в этом городе мое слово — закон. Мы с моим мальчуганом имеем далеко идущие планы, и его талант окажет нам немалую помощь. Только не думайте, что я забуду, как вы говорили о моем ребенке. Так вот, уже сейчас я вхожу в совет олдерменов, а на будущей неделе откроется вакансия в сенат штата — если только старый кретин, который сейчас занимает этот пост, не окажется куда крепче, чем мне кажется. Так что предупреждаю тебя, юный Хогбен, ты и твоя семья дорого заплатите за оскорбления!
— Стоит ли сердиться, выслушивая истинную правду? — удивился я. — Малыш действительно отталкивающий тип.
— К нему нужно только привыкнуть, — возразил папочка. — Нас, Пью, трудно понять. Это потому, что у нас твердый характер. Зато мы не поступаемся своей честью. И я уж позабочусь о том, чтобы наша родовая линия не прерывалась, будьте уверены. Ты слышал, Лемюэл?
Дядя Лем закрыл глаза и отрицательно покачал головой.
— Нет, сэр, — сказал он. — Я никогда не соглашусь на это. Никогда, никогда, никогда…
— Лемюэл, — произнес Эд Пью мрачным голосом. — Лемюэл, ты хочешь, чтобы я напустил на тебя малыша?
— Напрасно будете стараться, мистер Пью, — заметил я. — Неужели вы не заметили, что он пытался заколдовать меня вместе с толпой и что из этого вышло? Нас, Хогбенов, не заколдуешь.
— Ну что ж… — Он задумался, стараясь найти выход. — Гм… Я придумаю что-нибудь. Я… ну конечно! Вы оба добряки. Обещали своему дедуле, что не будете никого убивать? Лемюэл, открой глаза и посмотри на ту сторону улицы. Видишь симпатичную старушку с палочкой? Как тебе понравится, если мой мальчик прикончит ее?
Дядя Лем еще крепче закрыл глаза.
— Не хочу смотреть. Я даже не знаком с этой доброй старушкой. К тому же у нее мучительный ревматизм — может быть, она даже обрадуется своей кончине.
— Ну хорошо, тогда как относительно вон той прелестной молодой женщины с ребенком на руках? Взгляни на нее, Лемюэл. Какой красивый ребенок! Смотри, какая улыбка, какие ямочки на щечках. Приготовься, сынок. Начнем, пожалуй, с бубонной чумы. А потом…
— Дядя Лем, — в моем голосе звучало беспокойство, — не знаю, как отнесется к этому дедуля. Может быть…
На мгновение дядя Лем открыл глаза и посмотрел на меня взглядом, полным отчаяния.
— Разве я виноват, что у меня золотое сердце? — произнес он. — Я старый благородный мужчина, и все этим пользуются. Я не согласен. Теперь мне наплевать, даже если Эд Пью прикончит всю человеческую расу. Меня не интересует, что подумает дедуля, когда узнает, что я натворил. Больше ничто меня не беспокоит. — И он расхохотался диким смехом. — Ничего ни о чем не знаю. Подремлю немного, Сонк.
И с этими словами он рухнул на тротуар, одеревеневший, как бревно.
Глава 3
Безвыходное положение
Несмотря на все беспокойство, я не удержался от улыбки. Иногда дядя Лем способен на забавные выходки. Я понял, что он снова усыпил себя, — он делает так всегда, как только его загоняют в угол.
Дядя Лем грохнулся на асфальт во весь рост и даже подпрыгнул немного. Пью-младший испустил восторженный вопль. Думаю, ему показалось, что дядя Лем упал по его команде. Разумеется, когда мальчуган увидел беспомощного человека, распростершегося на тротуаре, он тут же бросился к нему и изо всех сил пнул дядю Лема в висок.
Как вы помните, я уже говорил, что у нас, Хогбенов, очень твердые головы, прямо чугунные. Пацан взвыл от боли и начал прыгать на одной ноге, сжимая другую, ушибленную, обеими руками.
У каждого из нас в организме живет целое стадо микробов, вирусов и других крохотных существ, носящихся сломя голову туда и обратно.
Когда заклятие Пью-младшего обрушилось на дядю Лема, все стадо оживилось еще больше, а вдобавок проснулась и начала действовать прорва малюсеньких зверушек, которых папуля называет антителами.
Когда к вам в организм попадает какой-нибудь яд, все эти крохотульки хватают первое попавшееся под руку оружие и устремляются в драку, с криками и руганью. Это и происходило внутри дяди Лема. Вот только у нас, Хогбенов, внутри есть своя собственная милиция. И она тоже вступила в дело.
В организме дяди Лема шло такое сражение, что он из бледно-зеленого стал вроде как пурпурный и на всех видимых частях его тела проступили большие желтые и голубые пятна. На первый взгляд он выглядел отчаянно больным. Разумеется, никакого вреда организму дяди Лема все это не причинило. Милиция Хогбенов запросто одержит верх над микробами, способными дышать. И все-таки выглядел он ужасно.