На стенде "Тьмы веков" толпились характерные фигуры в светлых и темных пиджаках с огромными плечами, у каждого грудь выпирала вперед, как у жареного гуся. В горле у Чикильдеева сразу запершило от запаха укрытой под полой кожаной кобуры.
Пострадавший антиквар Шалтай что-то объяснял, один из объемистых пиджаков записывал. Прочие антиквары, словно коты, бродили вокруг, настроив уши и переговариваясь голосами, шуршащими не громче десятирублевых банкнот. Увидев Чикильдеева, некоторые направились к нему, но не успели ничего ни спросить, ни сказать. Уволенный завтра Сева зачем-то упер кулак в бедро и провозгласил развязно и громко:
– -Кто здесь старший?
Объемистые пиджаки повернули головы и посмотрели на говорящего с невозмутимостью крокодилов.
В этот момент появился ранее незамеченный Сковородный.
– -А!-сказал Чикильдеев всё тем же развязным голосом.-С вас два литра крови!
Сковородный, состроив лицо умной обезьяны, остановился напротив.
– -Никакой крови! На плане, приложенном к контракту, дверь не обозначена!
– -Какая дверь?
Уже произнеся это слово, Чикильдеев осекся. В память вдруг въехала рыжая занавеска и буквы:
П . ЖАР . . Й ВЫХ . .
Утер ему Сковородный не только нос, но, пожалуй, даже и рот. Тем не менее, сдаваться было рано, и Сева выдвинул веский контраргумент:
– -Что вы тут базарите? Не у Пронькиных на даче! Сейчас будем разбираться.
От мужчин в объемистых пиджаках отделился один – в костюме лимонного цвета и белых кроссовках.
– -В чем дело? Чем могу помочь?-спросил он голосом, в котором слышался скрип портупеи.
Сева неприязненно посмотрел на нос обладателя лимонного костюма, подозрительно похожий на сломанный.
– -Если можете, помогите деньгами,-сказал он неожиданным для себя самого развязным голосом.
Черт возьми, что за дела! Неужели достаточно сообщить воспитанному администратору, что он завтра уволен, чтобы уже сегодня он превратился в наглого завсегдатая пельменной-закусочной!
– -И… извините,-тут же забормотал Сева, словно школьник, налетевший в коридоре на завуча.-Случайно вырвалось… Вообще-то я представитель фирмы. А вы, догадываюсь, из этих…
– -Из этих,-согласился человек в лимонном костюме.-Следователь Роман Степанович Зашибец.
– -Понятно. Наш генеральный задерживается и поручил мне разобраться.
Зашибец посмотрел на него с милицейской усмешечкой.
– -Ваш приказ выполнен до приказа.
– -То есть?-не понял Сева казенного юмора.
– -То есть: похищенный предмет установлен, путь совершения похищения ясен, осталось лишь оценить похищенное и подписать протокол.
Севе не очень понравилось слово "подписать". Слово же "оценить" вызвало у него внутренний протест.
– -И кто же будет оценивать? Вы?
– -Наше дело ловить и хватать. Оценивать будет специалист. Научный сотрудник.
Чикильдеев насторожился.
– -Какой еще научный сотрудник?
– -Пойдемте, поговорим обо всем в уютной обстановке,-предложил Зашибец.
Видя, что исполнительного директора куда-то повели и не исключено, что – не успеешь глазом моргнуть – увезут в "воронке", антиквары заволновались.
– -Господин Чикильдеев! А как же выставка? Откроют сегодня?
– -Разумеется, господа!-отозвался Сева, подтвердив истинность своих слов величавым жестом.-Как только уладим наше небольшое недоразумение.
– -Может быть вы соблаговолите согласовать со мной шкалу оценки недоразумения?-раздался в этот момент хорошо знакомый голос.
Перед глазами у Севы пролетело контрабандное слово Abibas и тускло сверкнул огромный сапфир, хотя Шалтай был во вчерашнем невзрачном костюме с галстуком и без перстня. Тут же внутри привычно сработал отлаженный механизм, и Чикильдеев проникновенно сказал:
– -Я вам искренне сочувствую, Петр Кирсанович.
– -Это я вам сочувствую,-сказал Шалтай очень неприятным голосом. Он смотрел на Чикильдеева, как африканский вождь смотрит на белого музунгу в раздумьях, под каким соусом приказать подать его на обед. – А ведь я высказывал вам свои сомнения относительно двери.
– - Сначала надо разобраться, причем тут дверь,-ушел Чикильдеев в оборону.
– -Уже разобрались,-сказал Роман Степанович Зашибец.
Он отодвинул занавеску и толкнул стеклянную створку. Вместо того, чтобы порадовать исполнительного директора приятным клацаньем ржавой цепи, дверь бесшумно распахнулась.
– -А эти, в черном хаки, куда смотрели?-нервно спросил Чикильдеев, кивая на "Церберов".-За что мы им деньги платим?
– -На вашем плане дверь не значится!-снова завопил Сковородный, взмахивая листками.
– -Я думаю, у вас еще будет достаточно времени выяснить свои отношения,-сказал Зашибец, показав, что, как следователь, он не лишен способности мыслить логически. -Насчет пути совершения хищения всё понятно. Для меня лично непонятен лишь выбор объекта кражи… Ну, это мы еще раскопаем. Такая наша работа – раскапывать…-он чуть подумал и дополнил:-А также ловить и хватать.
– -Да что, собственно, пропало?-наконец догадался спросить Чикильдеев.-Книга какая-то?
– -Как бы вам объяснить,-сказал Шалтай.-Вы ведь не специалист… Скажем так: редкое Евангелие.
– -Чего же тут не понять! Редкое Евангелие, ясно. Что я, редких книг не видел!
– -Редкое,-снова сказал Шалтай.
– -Ну-ну, ясно. Редкое – значит, дорогое,-расшифровал Сева.-И как оно по деньгам?
– -В моем каталоге,-сказал Шалтай и надел на нос очки, став несколько похожим на Лаврентия Берию.-В моем каталоге она оценена…-он полистал какую-то книжечку, -в полторы тысячи долларов.
При слове "каталог" у Севы покривились губы. Ему вспомнилось: приглушенный свет, таинственное закулисье одного из антикварных мирков, где меж бесценных сокровищ – он, Чикильдеев, благоговейно застывший с пестрыми зазывными бумажками "Эскпошарма" в руке. Крупный человек с седой бородкой, посверкивая очками, с прищуром рассматривает сквозь линзы последние приобретения своего заведения. "Обратите внимание, Максим Андреевич, на эту статуэтку,-говорит он, нацеливая опытный взляд.- Неплохая бронза. Очень похоже на… Дайте-ка мне миллеровский каталог." Откуда-то из глубины комнаты Максим Андреевич подает каталог, и очки погружаются в шелест страниц. "Действительно, так я и думал… (читает) "Уцелело несколько экземпляров", гм… "один находится в Лувре, еще один – в коллекции бронзы Бугатти, принадлежащей Алену Делону…" Ого!" Человек с бородкой снова смотрит на статуэтку, потом опять в каталог. "Весьма похоже… Только у той, в Лувре, венок и меч, а у нашей нет." "Ну что же,-откликается Максим Андреевич.-Я скажу Федору, чтобы приделал всё, как нужно".
Вот почему Сева скривил губы при слове "каталог".
– -Это мне напоминает одну известную трагедию Шекспира: "сами по себе вещи не бывают ни плохими, ни хорошими, а только в нашей оценке."
– -Не волнуйтесь,-успокоил Зашибец.-Вы же слышали, что для объективной оценки вызван независимый специалист.
– -Причем, он не носит фамилию Шекспир,-ввернул Шалтай.
– -Кстати, этот человек уже должен прибыть,-сказал Зашибец, посмотрев на часы.-А мы категорически обещали его встретить при входе.
Чикильдееву показалось, что в голове у него вдруг щелкнуло – так быстро ему стало понятно, как надо действовать. Он тут же произнес:
– -Не беспокойтесь, пойду встречу вашего спеца. Как я его узнаю?
Этот вопрос удивил следователя.
– -Я же ясно сказал: ученый. Потапов Аркадий Марксович из Института истории цивилизации.
– -Яснее ясного,-подтвердил Сева.-Ученого конечно найду.
В стеклянном тамбуре перед невидимой границей, охраняемой билетершей, томились несколько человек. Бегло осмотрев присутствующих, Сева сразу узнал ученого специалиста по седому перу в бородке и лиловому уголку платка в кармане пиджака.
– -Здравствуйте, как доехали?
Седое перо приветливо улыбнулся и с готовностью ответил:
– -Дапрался плагапалучна, плагадару.
К чести Севы, он всё-таки засомневался в способности специалиста по литературе изъясняться на столь странном языке, и догадался уточнить: