Симпсон мрачно слушал, наконец прервал его возражением. Последовал немедленный ответ. Почти тут же Симпсон возразил снова. Снова последовал ответ. Я молча стоял рядом. Спор был недоступен моему пониманию.
Тут оба стали повышать голос. Я уже говорил, что Симпсон давно не соглашался со Слапенарским по ряду аксиом топологии. Теперь именно они стали аргументами в споре.
— Я говорю вам, что эта трансформация не может быть неразрывной, а поэтому эти объекты нельзя считать гомеоморфными[2],— рявкнул Симпсон.
На лбу польского математика вздулись вены.
— Так попробуйте объяснить, почему исчезла моя конструкция, — крикнул он в ответ.
— Это дешевый фокус, — отрезал Симпсон, — мне наплевать, как вы его сделали. Бумажка исчезла не потому, что потеряла материальность!
— Ax так, ну ладно же! — процедил Слапенарский сквозь зубы.
Прежде чем я смог вмешаться, он резко ударил своим громадным кулаком в челюсть доктора Симпсона. Профессор из Висконсина со стоном рухнул на пол. Слапенарский обернулся и зверски посмотрел на меня.
— Пошел вон, мальчишка, — прорычал он. Он был тяжелее меня по меньшей мере фунтов на сто, и я счел за благо отступить назад.
В ужасе я смотрел на происходящее. Слапенарский бросился на колени у распростертого на полу тела и быстрым движением связал его руки и ноги фантастическим узлом. Он складывал тополога из Висконсина так же, как кусок бумаги! Внезапно раздался слабый взрыв, похожий на выхлоп автомобиля, и под руками польского математика осталась только груда одежд доктора Симпсона!
Симпсон приобрел нулевую поверхность!
Слапенарский выпрямился, хрипло дыша, сжимая в своих руках твидовый пиджак, жилет, рубашку и нижнее белье, все вывернутое наизнанку. Он медленно раскрыл руки, и эти предметы туалета свалились грудой на пол. Крупные капли пота катились по его лицу. Он что-то бормотал по-польски и сжатыми кулаками стискивал голову.
Слабым голосом я спросил:
— Он может… его можно вернуть?
— Не знаю, не знаю, — простонал Слапенарский. — Я только еще начал исследование этих поверхностей, я только, только начал. Не могу себе представить, где он находится. Конечно, он в одном из многомерных пространств, но только бог знает в каком!
Тут он резко схватил меня за лацканы пиджака и затряс так, что у меня чуть не выпал зубной мост.
— Я должен идти за ним, — кричал он, — это единственное, что я могу сделать, это все, что в моих силах.
Он лег на пол и быстрыми движениями стал складывать свои руки и ноги.
— Не стойте, как идиот! — прорычал он. — Идите сюда, помогите мне!
Я вправил на место мост и помог ему заложить правую руку под левую ногу и загнул ему голову так, что он смог схватить себя за правое ухо. То же нужно было проделать с левой рукой. «Сверху, а не снизу!» — крикнул он. С большим трудом мне удалось так согнуть ему руку, чтобы он схватил себя за нос.
Снова раздался взрыв, более мощный, чем при исчезновении Симпсона, порыв холодного ветра ударил мне в лицо. Когда я открыл глаза, то увидел на полу еще одну груду скомканной одежды.
Пока я в полной растерянности взирал на эти две кипы одежды, сзади кто-то резко выдохнул воздух. Я обернулся и увидел, что у стены стоит Симпсон, совершенно голый, дрожащий, бледный как мел. Затем ноги его подкосились, и он рухнул на пол. На руках и ногах там, где их недавно с силой прижимали друг к другу, были видны красные пятна.
Я бросился к двери, отпер ее и устремился вниз.
После всего происшедшего мне просто необходимо было выпить. Но в зале царило смятение — минуту назад произошло явление Слапенарского на эстраде.
В кабинете метрдотеля я нашел других членов общества Мёбиуса, а также и нескольких служащих «Красного колпака», занятых шумным и бессвязным спором. Слапенарский сидел в кресле, закутанный в скатерть, и держал у подбородка платок с завернутыми в него кубиками льда.
— Симпсон вернулся, — сказал я, — он в обмороке, но думаю, что с ним все в порядке.
— Слава богу, — прошептал Слапенарский.
Служащие и хозяева «Красного колпака» так и не смогли понять, что произошло в этот ужасный вечер, а наши объяснения только ухудшили дело. Приход полиции внес еще большее смятение.
Наконец мы облачили обоих профессоров, поставили их на ноги и отбыли, скорее бежали, поклявшись вернуться на следующий день с адвокатом. Управляющий явно был уверен, что стал жертвой чудовищного заговора, и угрожал вчинить нам иск о возмещении убытков тому, что он называл «безупречной репутацией» клуба. Однако, как оказалось, слухи о событиях этой ночи сделали клубу прекрасную рекламу, и дело было замято. Газетчики, естественно, прослышали об этой истории, однако не дали ей хода, решив, что все это выдумал в целях рекламы Фанстил — пресс-агент «Красного колпака».
2
Гомеоморфными называют в топологии фигуры, которые можно превращать одну в другую, не разрывая. Например, круг гомеоморфен квадрату — их можно превратить друг в друга, не разрывая замкнутость этих фигур