Не слишком уютной была и гостиная - безумная оргия тети-Зариной дизайнерской фантазии: стены, задрапированные восточными коврами, тяжелые бархатные занавеси, хрустальная люстра с увесистыми гроздьями сверкающих висюлек, массивные кресла и, как бы в качестве завершающего штриха - раскидистые оленьи рога, угрожающе нависшие над тахтой. Слегка напуганная и, признаться, неприятно покоробленная всем этим кичем, я лишь мельком заглянула в тетину спальню, успев удивиться величию гигантского сексодрома, с которого стартовал когда-то невезучий Гудилин-старший, и отдать должное храбрости Оскара Ильича. А вот Гаррин «пенал» пришелся мне по нраву. Ах, какую чудесную вещицу я там встретила!.. Золотисто-коричневую подушку-«думку» с пышными черными кистями на уголках, расшитую (по словам Гарри, вручную!) замысловатым восточным орнаментом; брат уверял, что эта фамильная вещь набита девичьими косами двенадцати поколений тети-Зариных предков по женской линии, - а другая точно такая же наволочка, вышитая гладью и тройным крестом, уже притаилась в комоде, дожидаясь скальпа будущей Гарриной жены (многочисленных жен, осмеливаюсь предположить я, а затем, вероятно, и многочисленных дочерей!).
Сама комнатка, узкая и тесная, напоминала в ту пору картинку из букваря давно минувших лет, где старательный октябренок, сидя за столом, готовит школьные задания: строго, аскетично, из мебели - лишь самое необходимое: платяной шкаф, письменный стол у окна, а рядом ветхий, расшатанный диванчик. Ах, сколько здесь еще будет пиковых моментов (тоже, кстати, Калмыковский термин)!.. Вот, к примеру: мне 15 лет, названому брату - 16; тихий, долгий зимний вечер; уютненько укутавшись пледами, с ногами забравшись на дряхлый диван, попиваем ароматный коньячок; между нами - шахматная доска, но мы не играем, вдруг отвлеченные невесть откуда всплывшим вопросом: что делать после школы?.. Я в полной растерянности - мое будущее в тумане, - брат, как всегда, абсолютно спокоен и даже насмешлив: - Я профессиональный иллюзионист, - снисходительно бросает он, - мне ничего не стоит создать иллюзию профессионализма в любой сфере… Кстати, Юлька, на носу конец полугодия, а я не знаю ни хрена… ой, пардон, ни фига… а, спорим, я выйду из этого исправительного заведения с золотой медалью?.. На шоколадку?.. Спорим?..
(В любом споре, как известно, один дурак, другой подлец; стоит ли говорить, что на сей раз, как, впрочем, и всегда, дурой оказалась я, а подлецом Гарри, спустя полгода получивший сразу две медали: и шоколадную и золотую...)
- И что?.. - помню, спросил Влад, перевернув страницу «Гарри-талмуда» (так он его называл), - по-вашему, это интересно?.. Что здесь, собственно, такого уж пикового, кроме черных волос вашего дружка? - А то, ответила я, что фраза об иллюзиях, сказанная походя и в шутку, меня тогда поразила - и вот почему: мне вдруг пришло в голову, что речь, возможно, идет не только о выборе профессии и школьных отметках. За долгие месяцы нашей дружбы я привыкла слышать, что Гарри - красавчик, это было всеобщее мнение. А тут мне вдруг подумалось - да так ли уж ему повезло в этом смысле, как все говорят?.. Что, если эта «красота» - просто еще одна иллюзия, на которые мой братец такой мастак?.. Проверить этого я, увы, не могла, по-прежнему будучи полным профаном в вопросах внешности, но с грустью покачала головой: ох, и несладко же приходится моему братцу, если я права!..
Это печальное воспоминание влечет за собой другое, трогательное. Та же комната, но год спустя; тот же шкаф, чуть покосившийся и местами облезлый, тот же письменный стол у окна… а вот диван уже новый, обитый черным велюром, стильный, но мягкий. На нем, укутавшись пледами, попивая коньячок, сидим мы с названым братом: я - в старом дяди-Осином свитере, Гарри - в дорогом шелковом красном халате с тонким пояском, весь в золотистых дракончиках, а, может быть, петухах. Между нами шахматная доска, но мы не играем (вот на этом-то месте Влад, споткнувшийся о дежавю, и взъярился, решив, что я, «как всегда», над ним издеваюсь!): просто анализируем партию, вот уже много дней азартно разыгрываемую Гарри с каким-то виртуальным гроссмейстером, кажется, инвалидом, прикованным к постели, но в Интернет-пространстве буквально творящим чудеса. Мой брат, экс-чемпион района, вот-вот признает свое поражение, меж тем, на мой дилетантский взгляд, позиция у него превосходная.
Но Гарри и так прикидывает, и сяк - получается ерунда; вдруг я понимаю, в чем дело. Брата постигла участь обезьяны, пойманной за лапу узким горлом кувшина, внутри которого коварно спрятан апельсин: боясь потерять ферзя, он не решается оставить его без прикрытия и сделать прекрасный, единственно возможный ход конем на в5. Мне же абсолютно ясно, что он ничем не рискует, ибо мат в три хода, уже смутно просвечивающий сквозь суету эндшпиля, участия ферзя не требует: там вполне хватит коня и двух слонов, в этом-то и загвоздка, однако Гарри, подавленный авторитетом сильнейшей фигуры, все еще колеблется. Тут мне в голову приходит одна забавная мысль, и я, сняв королеву с доски, говорю брату, что этот наглый ферзь такой же иллюзионист, как и он, Гарри. Тот не понимает, затем вглядывается в расположение фигур, ахает - и тут же предлагает в награду за остроумие снять с меня венец безбрачия, совсем даром, так сказать, по блату; получает фамильной «думкой» по башке, гадко хохочет, обзывает меня пошлячкой, потом, успокоившись, поправляется: - Нет, ты не пошлячка, ты буквалистка!.. - и мы, собрав фигуры, идем на кухню варить кофе. Вот, собственно, и все, вроде бы ничего крамольного, правда?..