После завтрака жизнь, казалось, потекла своим чередом: покончив с мытьем плиты, куда, в довершение всех бед, несколько раз успел сбежать утренний дядин кофе, мама заявила, что идет в гости к подруге. Папа, как обычно, удалился в спальню - упасть в обьятия глянцевых телезвезд. Оскар Ильич, оставшийся не у дел, подсел было к телевизору - и несколько минут старательно притворялся, что смотрит развлекательное ток-шоу; но, так как, в силу понятных причин, сосредоточиться на чужих проблемах ему не удавалось, то вскоре он сдался, убавил звук - и перенес ток-шоу в нашу гостиную. Все эти годы, - жаловался он плаксивым тоном изнемогающей в неудачном браке пожилой овцы, - над ним цинично, расчетливо и, увы, совершенно безнаказанно глумится утонченный садист... Это меня заинтриговало, захотелось услышать подробности. Увы, ничего особо интересного дядя рассказать так и не смог:
В том-то и беда, пояснил он, что, в сущности, ему и придраться не к чему: циничный мерзавец настолько хитер, что ни разу не выступил с открытым забралом, предпочитая мелкие, но подлые булавочные уколы. К примеру, взгляд - снисходительный, полный жалостливого презрения. Насмешливый тон. Подчеркнутое игнорирование его, Оскара Ильича, присутствия в те нередкие вечера, когда мать уходит на дежурство, а по дому принимается шастать очередная красотка в неглиже. Или даже несколько красоток сразу: гаденыш в этом деле весьма нечистоплотен, зато завел привычку демонстративно мыть руки после каждого рукопожатия с отчимом!.. За столом тоже выставляется напоказ холодная, брезгливая, молчаливая аккуратность: ни одна крошка хлеба, выпавшая из отчимова рта, ни одна случайная лужица кофе не остается без внимания - все идет в зачет… Одним словом, мерзавец.
- То ли дело ты, Юлечка, - льстиво сказал он, потрепав меня по макушке. - И за что только этим Свиридовым так повезло с ребенком!..
Увы!.. Все эти разговорчики ничуть не маскировали того факта, что Оскар Ильич, пожалуй, уже начинает сожалеть о своей горячности: каждые пять минут он нервно косился на телефонный аппарат, а однажды даже дернулся было к нему… - но тут же сделал вид, что из чистого педантизма поправляет справочники, стопкой лежащие на трюмо. Я услышала, как он тихонько бормочет себе под нос: «Ничего-ничего, позвонишь сама, никуда не денешься…» Но, видно, как бы он себя ни уговаривал, подспудная тревога нет-нет, да и пробивалась из подсознания наружу, ибо Оскар Ильич (теперь делавший вид, что просматривает текущую прессу) все чаще отбегал на кухню покурить. А, так как человек он был экономный, то вскоре вся наша квартира пропиталась тошнотворным ароматом «Пегаса». («Не гонялся бы ты поп, за дешевизной!» - бормотал под нос папа, с окостеневшей улыбкой Будды на лице внимая оптимистичным рассуждениям шурина о «маленьких хитростях семейного бюджета»).
- Голова что-то разболелась, - посетовал дядя Ося, вернувшись в гостиную после очередного зловонного перекура. - Кто бы полечил мне голову?..
Тут он, к моему изумлению, с ногами взгромоздился на тахту, где я мирно сидела в уголке, листая журнал «Наука и жизнь», - и, не успела я ничего сообразить, как его лицо уже утыкалось мне в колени; в следующий миг оттуда донеслось сдавленное: «…возложи руки мне на затылок!..» Я нерешительно повиновалась, с трудом сдерживая брезгливость, - блекло-рыжие волосы дяди оказались неприятно мягкими и влажными на ощупь (стояла жара). Несколько минут прошло в сосредоточенном молчании; я боялась шевельнуться - не так давно в переполненном вагоне метро меня прижал почтенный орденоносный ветеран, и с тех пор я относилась к мужчинам с подозрением. Хорошо еще, что Оскар Ильич лежал спокойно, расслабившись, и ровно, глубоко дышал. Наконец, ему надоело:
- Нет, - с сожалением произнес он, - ничего не получается. А вот когда Игорь… - Он не договорил, вздохнул, слез с тахты и отправился на кухню курить.
Вернувшись, он праздно поинтересовался, как у меня обстоят дела с отметками - и потребовал показать «табель»; нет проблем, год я закончила вполне прилично - в основном пятерки, несколько четверок по естественным наукам и тройка по новомодному предмету «москвоведение». - Что ж, молодец, - хмыкнул дядя Ося, закрывая мой дневник, - а вот Игорь у нас идет на золотую медаль… - В его голосе звучало наивное отцовское самодовольство; к счастью, я вовсе не была тщеславна - и лишь от души посочувствовала дяде, который, видимо, еще не совсем понимал, что со вчерашнего дня имеет полное право считать себя бездетным.