Под напором родительского любопытства он понемногу стал выдавать информацию. Да, он действительно встретил тогда на баррикадах женщину своей мечты. Она - врач-невропатолог в районной поликлинике. Вдова. Одинокая?.. - с любопытством спросила мама. Нет, слегка помявшись, отвечал дядя Ося, не совсем одинокая, у нее сын, - но это как раз не страшно, потому что их трехкомнатная квартира близ Кутузовского прямо-таки огро-о-омная, места хватит всем!.. А сколько лет сыну?.. Ну, чтоб не ошибиться, он примерно на год старше Юлечки (мне было одиннадцать - значит, ему двенадцать). Это особенно порадовало родителей, - я услышала фразу: «Вот будет Юлечке кавалер».
Хороший мальчик? О да, умнющий парень, прямо вундеркинд… Я, тайком подслушивающая разговор взрослых, решила, что речь снова идет о какой-то редкой болезни, что заставило меня проникнуться к будущему кавалеру заочной симпатией.
- Ты хоть приведи их к нам, познакомь, - сказала мама. Дядя Ося засуетился: конечно, он давно мечтает всех нас познакомить, просто ждал, пока все окончательно утрясется (он неоднократно обжигался и боялся теперь излишней поспешностью спугнуть удачу). Особенно, по его словам - по его лицемерным словам! - ему хотелось свести бывшую воспитанницу со своим будущим пасынком. (Юлечка сейчас как никогда нуждается в общении со сверстниками). То-то выйдет парочка!.. Дядя Ося расписывал «будущего пасынка» с такой страстью, будто тот был его родным сыном: чудо-ребенок!.. Умница! Красавец!! Отличник!!!
Последнее вызвало у мамы острый приступ скептицизма. - Что-то ты загибаешь, - с сомнением сказала она, - если он красавец, зачем же он тогда отличник? - Даже через стену было слышно, как оскорбился дядя. - Ну, хорошо, - произнес он после секундной паузы, - раз так, больше я ничего не расскажу, и не просите.
Но хватило его ненадолго. Спустя пять минут он как бы невзначай забрел в гостиную, где я тихонечко сидела на диване, делая вид, что читаю… и хвалебная песнь о вундеркинде полилась, ничем не сдерживаемая, сызнова. Увы, чем дольше я внимала ей, тем грустнее мне становилось, и виной тому был отнюдь не «чудо-ребенок» с его удивительными достоинствами.
Он что - забыл, с кем разговаривает?.. - изумленно думала я, вполуха слушая восторженный дядин бред. Похоже, да, забыл - иначе не осмелился бы мозолить мне уши описаниями «потрясающей внешности» пасынка. - Красавчик! - говорил он с придыханием, - просто красавчик!.. Девочки толпами бегают!.. Черненький такой, прямо демоненок; брови вразлет, а глазищи под ними - во!.. Огромные!.. (Что-то у наших будущих родственников все было «огромным»!). Черты лица…
- Они что - цыгане?! - с ужасом спросил отец, появляясь в дверях гостиной. Да нет же, скорее - грузинские князья. Вы бы видели этого мальчика! Тонкие, аристократические черты лица, точеный нос…
Тут меня охватил нервный хохот, и я убежала в спальню, чтобы не слышать дядиных разглагольствований. Смеялась я по двум причинам. Первая: у моего деда Ильи в Воронеже есть токарный станок, на котором он любит вытачивать шахматные фигурки; «точеный» нос в форме коня или пешки представлялся мне сомнительным украшением. Вторая и главная: повидимому, дядя Ося и впрямь настолько ошалел от свалившегося на него счастья, что забыл о моей беде напрочь… Не скажу, чтобы мой смех был очень веселым: кажется, именно тогда я впервые по-настоящему осознала свою ущербность - и долго еще рыдала, уткнувшись лицом в подушку.
Спустя неделю (почти все скромные дядины пожитки успели за это время незаметно уплыть из дому, оставив зияющие пустоты на полках и полочках) Оскар Ильич огорошил нас известием, что его новая семья вполне созрела для смотрин и вот-вот нагрянет к нам с визитом вежливости. Это вызвало легкую панику - каждый втайне боялся, что будущие родственники, увидев нас, испугаются и передумают. Но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Окинув квартиру цепким взглядом опытного стратега, мама объявила генеральную уборку, и всю неделю мы, ужасаясь мысли не угодить благодетелям, вкалывали, как волы.