3
Я слегка преувеличила, назвав сходство между людскими лицами абсолютным: это, конечно, не совсем так. При желании (возникающем, в общем, не так уж часто) различить их, в принципе, можно - обычно с помощью двух-трех простеньких, но остроумных приемчиков, не требующих особой концентрации. Вот, к примеру, мое «ноу-хау» - эффективнейшее средство, не раз выволакивавшее меня из унизительных ситуаций, - так называемое «овеществление», которое я изобрела в канун своего одиннадцатилетия, как-то вдруг осознав, что взрослой девушке, какой я вот-вот стану, вряд ли стоит выставлять себя на посмешище. Механизм его прост: достатошнотолько забыть, что лицо - это лицо, и попытаться взглянуть на него, как на что-то абстрактное, неживое, - тогда в нем проявятся вполне конкретные детали, за которые впоследствии можно зацепиться. Скажем, с тех пор, как я обнаружила, что дядины глаза до жути похожи на пятую и восьмую бусину от застежки соответственно, жалостные сцены в троллейбусе прекратились навсегда, ибо уж своих-толюбимиц я могу в считанные секунды отыскать в любой толпе, в любой час-пик…
Или вот еще пример: в районной библиотеке, где я провела полдетства (все аутисты любят читать, если, конечно, знают буквы!), заседали посменно две дамы-треф: первая - очень добрая тетенька (она всегда подбирала мне что-нибудь интересненькое!), вторая - сущая мегера, которой мы, робкие зачитанные дети, боялись до смерти. Увы - обе носили массивные роговые очки и седой пучок!!! Что ж, овеществление и тут мне помогло: кожа злобной дамы, оказывается, ловко мимикрировала под ткань любимой маминой блузки («жатая, модная!», с нежностью говорила та), ну, а во рту у добродушной жили чудесные, ярко вспыхивающие при улыбке золотые резцы…
Все бы хорошо, да вот беда - бывают случаи, когда овеществление не срабатывает. К примеру, когда я попыталась применить его к себе самой, меня постигла обиднейшая неудача: в круглом, сероглазом, с прямой челкой девичьем лице, тупо глядящем из зеркала, я так и смогла найти ни одной зацепки - даже глаза-бусины были точь-в-точь дяди-Осиными! - и после ряда бесплодных попыток махнула рукой на свою затею. В сущности, мне, как и любой девочке моего возраста, гораздо интереснее было бы узнать, как я выгляжу в глазах других, нормальныхлюдей, «симпатичная» я или «уродина» (понятия, увы, для меня темные!), однако и тут я потерпела фиаско. Отец уверял, что для негоя всегда буду красавицей, - что, конечно, обнадеживало, но как-то не слишком, мама, брезгливо морщась, умоляла поменьше вертеться перед зеркалом, ну, а дяде Осе с некоторых пор вообще стало бесполезно задавать вопросы: ему было не до меня…
Все началось с того, что он, прежде завзятый домосед, стал пропадать где-то по вечерам. Потом и вовсе загулял - и возвращался только под утро, слегка покачиваясь, с блуждающей, блаженной улыбкой на глуповатом лице... В манерах его тоже появилось что-то новое - уверенность, что ли: он совсем перестал мыть за нами посуду, а на привычные, уже набившие всем оскомину мамины подколки отвечал снисходительным похмыкиванием… В общем, не было сомнений в том, что свершилось чудо и Оскар нашел, наконец, свой идеал - незамужнюю даму с московской пропиской и хорошими жилищными условиями.
Кто она?.. Откуда взялась?.. Имя героини?.. Дядя Ося загадочно отмалчивался, видимо, боясь сглазить; но тут мы кое-что вспомнили. На дворе стоял декабрь 91-го года; несколько месяцев назад, в августе, Оскар Ильич, неожиданно оказавшись единственным среди нас храбрецом, вышел на баррикады. Когда все завершилось и он вернулся домой, его встречали, как героя; еще несколько дней мама, а за ней и отец, величали его не иначе как «наш освободитель», на что дядя Ося строго отвечал: «Не каркайте!» Мы-то наивно думали, что он имеет в виду будущее России, теперь же выяснилось, что дядя был озабочен куда более важной проблемой - личной. Что ж, отныне его называли «освободителем» только иронически - в том смысле, что он вот-вот освободит нас от своего присутствия.
Под напором родительского любопытства он понемногу стал выдавать информацию. Да, он действительно встретил тогда на баррикадах женщину своей мечты. Она - врач-невропатолог в районной поликлинике. Вдова. Одинокая?.. - с любопытством спросила мама. Нет, слегка помявшись, отвечал дядя Ося, не совсем одинокая, у нее сын, - но это как раз не страшно, потому что их трехкомнатная квартира близ Кутузовского прямо-таки огро-о-омная, места хватит всем!.. А сколько лет сыну?.. Ну, чтоб не ошибиться, он примерно на год старше Юлечки (мне было одиннадцать - значит, ему двенадцать). Это особенно порадовало родителей, - я услышала фразу: «Вот будет Юлечке кавалер».
Хороший мальчик? О да, умнющий парень, прямо вундеркинд… Я, тайком подслушивающая разговор взрослых, решила, что речь снова идет о какой-то редкой болезни, что заставило меня проникнуться к будущему кавалеру заочной симпатией.
- Ты хоть приведи их к нам, познакомь, - сказала мама. Дядя Ося засуетился: конечно, он давно мечтает всех нас познакомить, просто ждал, пока все окончательно утрясется (он неоднократно обжигался и боялся теперь излишней поспешностью спугнуть удачу). Особенно, по его словам - по его лицемерным словам! - ему хотелось свести бывшую воспитанницу со своим будущим пасынком. (Юлечка сейчас как никогда нуждается в общении со сверстниками). То-то выйдет парочка!.. Дядя Ося расписывал «будущего пасынка» с такой страстью, будто тот был его родным сыном: чудо-ребенок!.. Умница! Красавец!! Отличник!!!
Последнее вызвало у мамы острый приступ скептицизма. - Что-то ты загибаешь, - с сомнением сказала она, - если он красавец, зачем же он тогда отличник? - Даже через стену было слышно, как оскорбился дядя. - Ну, хорошо, - произнес он после секундной паузы, - раз так, больше я ничего не расскажу, и не просите.
Но хватило его ненадолго. Спустя пять минут он как бы невзначай забрел в гостиную, где я тихонечко сидела на диване, делая вид, что читаю… и хвалебная песнь о вундеркинде полилась, ничем не сдерживаемая, сызнова. Увы, чем дольше я внимала ей, тем грустнее мне становилось, и виной тому был отнюдь не «чудо-ребенок» с его удивительными достоинствами.
Он что - забыл, с кем разговаривает?.. - изумленно думала я, вполуха слушая восторженный дядин бред. Похоже, да, забыл - иначе не осмелился бы мозолить мне уши описаниями «потрясающей внешности» пасынка. - Красавчик! - говорил он с придыханием, - просто красавчик!.. Девочки толпами бегают!.. Черненький такой, прямо демоненок; брови вразлет, а глазищи под ними - во!.. Огромные!.. (Что-то у наших будущих родственников все было «огромным»!). Черты лица…
- Они что - цыгане?! - с ужасом спросил отец, появляясь в дверях гостиной. Да нет же, скорее - грузинские князья. Вы бы видели этого мальчика! Тонкие, аристократические черты лица, точеный нос…
Тут меня охватил нервный хохот, и я убежала в спальню, чтобы не слышать дядиных разглагольствований. Смеялась я по двум причинам. Первая: у моего деда Ильи в Воронеже есть токарный станок, на котором он любит вытачивать шахматные фигурки; «точеный» нос в форме коня или пешки представлялся мне сомнительным украшением. Вторая и главная: повидимому, дядя Ося и впрямь настолько ошалел от свалившегося на него счастья, что забыл о моей беде напрочь… Не скажу, чтобы мой смех был очень веселым: кажется, именно тогда я впервые по-настоящему осознала свою ущербность - и долго еще рыдала, уткнувшись лицом в подушку.
Спустя неделю (почти все скромные дядины пожитки успели за это время незаметно уплыть из дому, оставив зияющие пустоты на полках и полочках) Оскар Ильич огорошил нас известием, что его новая семья вполне созрела для смотрин и вот-вот нагрянет к нам с визитом вежливости. Это вызвало легкую панику - каждый втайне боялся, что будущие родственники, увидев нас, испугаются и передумают. Но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Окинув квартиру цепким взглядом опытного стратега, мама объявила генеральную уборку, и всю неделю мы, ужасаясь мысли не угодить благодетелям, вкалывали, как волы.