- И что?.. - помню, спросил Влад, перевернув страницу «Гарри-талмуда» (так он его называл), - по-вашему, это интересно?.. Что здесь, собственно, такого уж пикового, кроме черных волос вашего дружка? - А то, ответила я, что фраза об иллюзиях, сказанная походя и в шутку, меня тогда поразила - и вот почему: мне вдруг пришло в голову, что речь, возможно, идет не только о выборе профессии и школьных отметках. За долгие месяцы нашей дружбы я привыкла слышать, что Гарри - красавчик, это было всеобщее мнение. А тут мне вдруг подумалось - да так ли уж ему повезло в этом смысле, как все говорят?.. Что, если эта «красота» - просто еще одна иллюзия, на которые мой братец такой мастак?.. Проверить этого я, увы, не могла, по-прежнему будучи полным профаном в вопросах внешности, но с грустью покачала головой: ох, и несладко же приходится моему братцу, если я права!..
Это печальное воспоминание влечет за собой другое, трогательное. Та же комната, но год спустя; тот же шкаф, чуть покосившийся и местами облезлый, тот же письменный стол у окна… а вот диван уже новый, обитый черным велюром, стильный, но мягкий. На нем, укутавшись пледами, попивая коньячок, сидим мы с названым братом: я - в старом дяди-Осином свитере, Гарри - в дорогом шелковом красном халате с тонким пояском, весь в золотистых дракончиках, а, может быть, петухах. Между нами шахматная доска, но мы не играем (вот на этом-то месте Влад, споткнувшийся о дежавю, и взъярился, решив, что я, «как всегда», над ним издеваюсь!): просто анализируем партию, вот уже много дней азартно разыгрываемую Гарри с каким-то виртуальным гроссмейстером, кажется, инвалидом, прикованным к постели, но в Интернет-пространстве буквально творящим чудеса. Мой брат, экс-чемпион района, вот-вот признает свое поражение, меж тем, на мой дилетантский взгляд, позиция у него превосходная.
Но Гарри и так прикидывает, и сяк - получается ерунда; вдруг я понимаю, в чем дело. Брата постигла участь обезьяны, пойманной за лапу узким горлом кувшина, внутри которого коварно спрятан апельсин: боясь потерять ферзя, он не решается оставить его без прикрытия и сделать прекрасный, единственно возможный ход конем на в5. Мне же абсолютно ясно, что он ничем не рискует, ибо мат в три хода, уже смутно просвечивающий сквозь суету эндшпиля, участия ферзя не требует: там вполне хватит коня и двух слонов, в этом-то и загвоздка, однако Гарри, подавленный авторитетом сильнейшей фигуры, все еще колеблется. Тут мне в голову приходит одна забавная мысль, и я, сняв королеву с доски, говорю брату, что этот наглый ферзь такой же иллюзионист, как и он, Гарри. Тот не понимает, затем вглядывается в расположение фигур, ахает - и тут же предлагает в награду за остроумие снять с меня венец безбрачия, совсем даром, так сказать, по блату; получает фамильной «думкой» по башке, гадко хохочет, обзывает меня пошлячкой, потом, успокоившись, поправляется: - Нет, ты не пошлячка, ты буквалистка!.. - и мы, собрав фигуры, идем на кухню варить кофе. Вот, собственно, и все, вроде бы ничего крамольного, правда?..
Как бы не так!.. Ревнивая старческая злоба, кислотою разъедавшая в те дни мозг Влада, не давала ему пропустить и страницы, чтоб к чему-нибудь да не придраться: вот и теперь, на удивление легко проглотив «снятие венца безбрачия», он, тем не менее, не преминул недобро осведомиться: ну, и куда же, интересно, подевались наши подростковые годы?.. Так сказать, пик всякой пиковости?.. - А, зная вашего так называемого брата, - сварливо добавил он, - ох, извините, Юлечка, я хотел сказать «названого»!.. - так вот, зная вашего так называемогобратца, могу себе представить, что за гнусное похабство вы пытаетесь от меня скрыть!..
В ту пору спорить с ним стало опасно - любое волнение, как предупредили меня врачи, могло стоить ему (да и стоило впоследствии!) рассудка, а то и жизни, - и мне пришлось вновь напрячь свою память: похабство? Профессора интересует похабство? ОК, вернемся в подростковые годы.
Один из любимых скабрезных фокусов Гарри-двенадцатилетнего, на которые он был великий мастак и которыми повадился развлекать меня, стоило нам сойтись чуть покороче (благо взрослые часто и охотно оставляли нас вдвоем, надеясь, что мы подружимся!) - так называемая «Мечта импотента»: две спички («ноги») прочно втыкаются в коробок и устанавливаются головка к головке, к ним аккуратно приставляется третья, вся эта конструкция поджигается, - и вот, к великой радости мага, спичка, пришпаренная головой к своим собратьям, начинает потихоньку подниматься кверху, пока, наконец, от нее не остается обугленный червячок, а в комнату не врывается дядя Ося с истошным воплем: «Где горит?!». Все это, конечно, было очень здорово, но я почему-то никак не могла забыть недавнего шоу со сковородой и как-то раз, набравшись смелости, попросила Гарри «еще что-нибудь приподнять».
Ответом мне стала целая серия циничных шуточек, за которыми брат тоже никогда в карман не лез. Переждав, пока фонтан иссякнет, я повторила просьбу. Тогда Гарри показал мне свою правую ладонь и снисходительно сказал: - Я думал, ты лучше соображаешь. Видишь эти бугорки?.. Видишь?.. - Я была уверена, что вот-вот услышу еще какую-нибудь скабрезность, но в следующий миг Гарри пояснил: - Тут тоже есть мускулы - только их надо растренировать. Это чтоб держать магнит, ну, и всякие там мелкие предметы. Видишь, видишь, напрягаются?.. Растренируешь - тоже так сможешь: это меня папа научил, - добавил он как бы невзначай, а на самом деле - в пику отсутствующему отчиму, который, как, впрочем, и тетя Зара, всегда свято верил в его магический дар.
А вот и еще одна история о гнусном похабстве Гарри. Как-то раз мама пришла домой вся бледная, растрепанная, ее трясло; рывком дернув нижнюю дверцу почтенного серванта, где, кажется, еще оставалось с новогодних праздников недопитое спиртное, дрожащей рукой выхватила оттуда початую бутылку дагестанского коньяка, лихорадочно глотнула несколько раз прямо из горлышка - и лишь тогда, успокоившись немножко, смогла рассказать нам с отцом, что случилось. Оказывается, несколько минут назад, забежав в аптеку за анальгином, она встретила там… кого бы мы думали?.. - Игорька! «Какой заботливый мальчик!» - умилилась мама и (хоть хмурая кассирша все еще отсчитывала ей сдачу) устремилась к прилавку, откуда махал ей чудо-ребенок. Однако, подойдя ближе (а Гарри уже просовывал чек в неудоборасположенное окошечко аптеки!), она увидела, что покупка племянника представляет собой не совсем то, что думалось, - а, лучше сказать, совсем нето («выйди, Юлечка!»). Пока она, в ступоре, бессильно хватала ртом воздух, все еще надеясь, что ей примерещилось, Игорек, естественно, заметил реакцию названой тети, - но ничуть не смутился: с нарочитой обстоятельностью расстегнув школьную сумку, он спрятал туда го… пре… - Юлечка, я же сказала тебе, выйди!! - затем все с той же педантичной аккуратностью щелкнул застежкой - и, вновь подняв глаза, одарил «тетю Риту» такой вкрадчивой улыбкой, что все неодобрение, которое она собиралась обрушить на племянника, застряло у нее в горле: - а Ося говорит, - прибавила она, чуть не плача, - что от этого, ну, то есть от невыраженных эмоций, может развиться язва двенадцатиперстной кишки, а то и рак!.. - да выйди же, выйди же, выйди же, Юлечка!!!
Все это было бы забавно, если б не терзающие меня тягостные предчувствия. И точно… Немного придя в себя, она заявила, что встречаться с Гарри я пусть больше и не надеюсь, что он меня «растлит», что, возможно, уже растлил, раз я играю с ним на раздевание… и вообще, уж не с этой ли целью он и осуществил свою ужасную покупку?.. Последнее предположение было диким, она отлично это понимала, однако остановиться уже не могла - и, стремясь быть последовательной, выполнила свою угрозу: в следующий раз мы с Гарри увиделись лишь спустя три года, когда оба подросли достатошно, чтобы плевать на родительские капризы.
А еще семь лет спустя, прочтя эту запись, профессор Калмыков взбеленился и едва не разорвал «Гарри-талмуд» в клочья. Сперва я не поняла, что его так задело, а потом сама перечла написанное - и пришла в ужас: ну, конечно же, «игры на раздевание»!.. Эх, Влад, Влад!.. Играли-то мы всего-навсего в шахматы, которые оба очень любили, у Гарри даже был разряд: в свое время он посещал шахматную секцию на базе бывшего Дома Пионеров, завоевал несколько медалей на районных турнирах, подавал большие надежды, - но, после того, как на чемпионате Москвы среди юниоров его, лучшего игрока, дисквалифицировали по обвинению в использовании гипноза, психотропных средств и прочих штучек-дрючек, гордость его не выдержала, и с тех пор ему только и осталось, что играть с хорошенькими и глупенькими девочками на раздевание - разбиваю наголову, раздеваю догола, смеялся Гарри, расставляя фигуры на доске. Однако, задумав сыграть ту же шутку со мной, он в итоге сам остался в одних трусах, и дядя Ося, ненароком вошедший в комнату, опешил и заорал, чтобы Гарри «немедленно оделся», - не сомневаюсь, что именно он-то и стукнул на нас маме. Вот и все, и никакого похабства; а что до грязных Владовых домыслов, то я могу с легкостью их опровергнуть - например, такой вот грустной историей: