Дело в том, что он был адмиралом Главного разведывательного управления, куда попал юным лейтенантом сразу по окончании военно-морского училища, и долгих тридцать лет украшал его собой. За эти годы он перевидал столько жизненных бурь и штормов, попадал в такие передряги и преодолел столько рифов, что их хватило бы на дюжину Нельсонов, однако он остался жив и здоров. Военно-морские словечки и строевую выправку он использовал исключительно в разговорах со своим непосредственным начальником, совершенно искренне считающим своего зама старпером и законченным солдафоном.
— Заходи, Степаныч, — молодой, слегка за тридцатник, человек в стильном костюме темно-серого цвета от Армани и модных очках в титановой оправе, чем-то отдаленно напоминающий раннего Ходорковского, отработанным движением кисти проводил в укрепленное на стене баскетбольное кольцо оранжевый мяч. — Есть, попал! Проходи, располагайся. Да, мяч прихвати.
Названный Степанычем, кряхтя, поднял закатившийся под стол мяч и вернул его владельцу, после чего устроился на стуле поближе к руководителю. Тот взвесил на ладони любимую игрушку, столь модную среди топ-менеджеров на Западе, прицелился было в кольцо снова, но потом передумал и, со вздохом отложив мяч в сторону, распорядился:
— Докладывай.
Степаныч открыл кожаную папку и достал несколько скрепленных листов бумаги.
— Кондратьев Станислав Александрович, 1964 года рождения. Принят на службу в ГРУ в 1983 году, уволен в 2003 году в звании подполковника.
— Пенсионер, значит?
— Совершенно верно.
— Продолжай.
— Слушаюсь. Итак, прошел подготовку по программе «Притворщик». Провел около семнадцати операций, и это только в одиночку. Награжден двенадцатью боевыми орденами.
— Короче, вооружен и очень опасен, да?
— Он действительно может быть очень опасен. При необходимости.
— Обожаю эти сказки народов мира! Ну, продолжай. Что это, кстати, за программа такая? Что-то не слышал.
— Уникальная программа, сейчас ее уже закрыли. К участию в ней в свое время отбирались наиболее перспективные оперативные сотрудники ГРУ, обладающие способностями к лицедейству и перевоплощению. По окончании подготовки человек приобретал навыки достоверного вхождения практически в любой образ и быстрой смены, так сказать, амплуа. То есть он умел совершенно органически вписаться в любую этническую, профессиональную или социальную группу и не выглядеть в ней чужеродным. Кондратьев был одним из лучших. Его оперативный псевдоним — Скоморох.
— Почему Скоморох?
— Пошутить любил.
— Понятно. Ну и какие такие подвиги совершил этот ваш Скоморох?
— Когда в конце 2001 года его задержали спецслужбы одной из стран Южной Европы…
— То есть попался?
— Его сдали.
— Кто?
— Если б я знал. Местный суд отмерил ему двенадцать лет. В течение полутора из них он притворялся сломленным и запуганным. Весь день сидел сиднем в своей одиночке, уставившись в стену. Языка страны, по официальной версии, не знал, его допрашивали с переводчиком.
— Он сдал кого-нибудь?
— Нет. Просто нес какую-то ахинею и все время плакал. И таким образом полтора года он провел тише воды ниже травы. А в один прекрасный день в тюрьму приехал министр внутренних дел поздравлять руководство и личный состав этого заведения с семидесятилетним юбилеем работы. Не знаю уж как, но Скоморох умудрился заманить в свою камеру надзирателя, обездвижил его, переоделся в его форму и притворился надзирателем. Потом он как-то уговорил отставшего от общей группы одного из помощников министра заглянуть в камеру с самым настоящим шпионом внутри, после чего притворился личным помощником министра. В этом обличье он и покинул тюрьму, утверждая, что едет за портфелем с орденами, забытым шефом у себя в кабинете. Выбравшись оттуда, он тут же снял немалую сумму со счета бедного чиновника по его карточке, сменил одежду в первой же попавшейся лавке и дальнейшую суету и мелькание патрульных машин наблюдал уже из уличного кафе неподалеку от тюрьмы.
— Даже не верится.
— Однако так оно и было.
— Ну и нервы у парня. Что было дальше?
— Дальше он вернулся в Россию и уволился со службы.
— А разобраться с теми, кто его подставил, он не пробовал?
— Как раз в то время по подозрению в шпионаже был отдан под суд один из наших генералов, однако его оправдали за недостаточностью улик. Генерал вскоре покинул страну и через какое-то очень непродолжительное время его нашли мертвым в Испании на собственной вилле. Без каких-либо следов насильственной смерти, кстати.