Опыт за опытом, переделки и снова проба за пробой беспрерывно сменялись в их совместных усилиях, механиков и электриков, создать единослитный, четко действующий организм.
Эксперимент был еще далек от завершения, еще некоторые узлы упорно сопротивлялись окончательной наладке, и в макет приходилось вносить то одно, то другое изменение, а люди уже думали о том, что будет с прибором завтра. На разных участках и института и завода исподволь готовилось производство его первых опытных образцов. А то ведь если ждать, когда закончится полностью весь эксперимент, до последнего винтика и до последнего проводочка, и только потом по окончательно отработанным схемам и чертежам приступать к изготовлению, - сколько же это еще займет? Сократить разрыв, сэкономить время - на этой мысли особенно настаивал Георгий Иванович.
Он приезжал в лабораторию и на все уже глядел с точки зрения будущего готового прибора. Смотрел на развороченный макет, на этот электрический хаос и придирчиво спрашивал:
- И это все пойдет внутрь? Как же там разместится?
Смотрел на бесчисленные переделки электромагнитной системы датчика, на то, как Клейменов и Марк без устали перебирали то разные якоря (и по материалу и по толщине), то меняли зазор между якорем и катушка-ми, то брали обмотку разного сечения, добиваясь максимального эффекта, - смотрел на все это и настойчиво повторял:
- Надо же на чем-нибудь остановиться. Давайте, давайте скорей последний образец. Мы на заводе изготовим.
- Терпение, - защищался Александр Иванович. - Необходимо еще испробовать. Еще немножко…
А после, когда удалось вырвать датчик из лабораторных сетей, Александр Иванович, в свою очередь, стал названивать главному конструктору:
- Скоро ли готово?
- Позвольте, вы сами-то нам дали три дня назад.
- Но у меня окошко!.. - стонал в телефон голос Александра Ивановича.
Все теперь должно было поспеть в «окошко», рассчитываться на «окошко», укладываться в «окошко». Георгий Иванович направил к Боярову заводского радиотехника, чтобы тот смотрел и изучал электрическую кухню прибора. Придет время - надо будет выпускать уже производственную серию силами завода, с помощью той самой заводской электролаборатории в длинном темноватом помещении, похожем на коридор, и не повторять же у себя все детские болезни первого экземпляра! Технологи завода приезжали на опытный завод института, чтобы вместе обсудить вопросы производства будущего прибора, вопросы объединения и разделения труда. Конструкторы института приезжали на завод, чтобы также заранее, по возможности, обо всем договориться. Расчет дальнего прицела.
Дверь в комнату лаборатории всегда решительно растворялась, когда входил конструктор Федоров. И все уже знали: сейчас будет спор. По его чертежам готовили электрическую начинку прибора, собранную в отдельные блоки. Блок - это уже не макет, а вполне законченная вещь, отработанная, отделанная, в аккуратной металлической упаковке, где все уже конструктивно продумано- и общие габариты, и компактное размещение деталей, и возможности доступа к ним в эксплуатации и в ремонте, и способы крепления, вплоть до выхода наружу головки какого-нибудь шурупа… За все это конструктор Федоров отвечал, страдал душой и готов был яростно сражаться. Он - как меж двух огней. Лаборатория предъявляет ему свои, электрические, соображения. А завод - свое: учтите заводскую технологию, дайте такую конструкцию блоков, чтобы мы сами смогли потом изготовлять их в серийном производстве.
Опять в этих спорах переплеталось и сегодняшнее и будущее, интересы завода с интересами института.
Заводские люди, те как-то заметнее шли на риск: «Давайте уже оформлять. Ну, а если что окажется не так, можно же исправить в готовом». Александр Иванович с трудом на это соглашался.
- Надо еще попробовать. Есть вариант… Кажется, будет лучше.
Идея лучшего могла возникнуть каждый день и вернуть к тому, что казалось уже прочно найденным и закрепленным. Собственно, конца этому никогда не бывает. Искание нового трудно мирится даже с самой разумной итоговой чертой.
- Пока так, - повторял свое любимое Александр Иванович, сдавая отлаженный узел конструкторам или в мастерскую.
А потом почему-то приходило это «более лучшее» среди других задач и решений, словно выжидая самый неудобный момент.
Вновь раскрывалась решительно дверь в лабораторию. Входил конструктор Федоров, да еще вместе со своим начальником Можаевым. Ну, понятно, что это предвещало.