— Эй, полегче. — Я высвободила запястье. — Я здесь всего лишь на побегушках, приятель. Ты знал, что это случится. Твой пастор обо всем договорился. Хотя вряд ли большая старая сцена в церкви тебе поможет.
— Знаешь, почему эта сука-адвокат и пастор хотели, чтобы мы встретились в церкви? — спросил Лабрек. — Чтобы у меня не было соблазна раскромсать твою китайскую задницу на мелкие кусочки и сбросить тебя в гребаную канализацию.
О господи… И это мое утро. Может, позже я смогла бы ткнуть себя в глаз раз триста или четыреста — просто потехи ради.
Солнце льется в окна. В комнате тихо. Убийца откидывается назад и тянется за смартфоном. Там есть видео — видео чернокожего адвоката и видео азиатской сучки, суетливой наседки, готовящей вонючую капусту для своего сынка. Это его любимое видео. Лэй Кото на коленях рыдает и умоляет. Ни капли собственного достоинства.
Убийца улыбнулся, сунул руку в дорогие брюки и включил видео с Лэй Кото. Человеку время от времени нужно расслабиться.
— Надень перчатки. Вот так. А теперь дай мне свою руку. Потрогай меня вот здесь, вот так… Быстро! Да, верно. Продолжай, детка. Только попробуй остановиться, и я тебя трахну. Ты меня слышишь? Глупая гребаная сука. Тебе нравится дрочить меня, не так ли? Скажи это. Скажи мне, что тебе это нравится. Скажи мне.
— Да. Мне это нравится.
— Что именно? Говори!
— Мне нравится тебя дрочить.
— Э, нет. Так дело не пойдет. Ты знаешь, что бывает, когда ты делаешь это неправильно? Я снова достану нож. Ты этого хочешь? А теперь попробуй еще раз, на этот раз убедительнее. Скажи это. Скажи это так, как будто ты это серьезно. Тебе нравится дрочить меня, не так ли? Ты обожаешь это делать. Тебе хочется, чтобы я кончил, не так ли?
— Пожалуйста, просто отпусти меня. Я сделаю все, что ты захочешь. Честное слово. Я клянусь. Я не издам ни звука. Просто скажи мне, что ты хочешь, и я это сделаю.
— Я хочу, чтобы ты произнесла это правильно, и я перестану. Тебе понятно, Лэй?
— Да. Понятно. Я сделаю все, что ты захочешь. Пожалуйста.
— Отлично. А теперь скажи мне, как сильно тебе нравится трогать меня. Скажи, что хочешь кончить меня. Говори!
— Мне нравится трогать тебя.
— Скажи, что тебе нравится меня дрочить. Я хочу, чтобы ты так говорила. Думаешь, ты слишком хороша, чтобы это сказать? Быстро говори! Скажи «дрочу». Я хочу услышать это из твоего гребаного рта.
— Я это люблю. Честное слово. Пожалуйста, отпусти меня, и я сделаю все что угодно. Если хочешь, я поработаю ртом. Я буду хорошей. Обещаю. Можешь делать все, что захочешь, и я не издам ни звука. Только, пожалуйста, не делай мне больше больно. Пожалуйста! Я буду молчать.
— Это хорошо. Твой рев мне только мешает. Работай рукой. Я сейчас кончу. Говори дальше. Скажи мне, что ты любишь.
— Мне нравится дрочить тебя. Я хочу кончить тебя.
— О да. Скажи мне, что ты этого хочешь. Продолжай это говорить. Скажи мне.
— Я это хочу. Я хочу тебя. Я люблю, когда ты кончаешь…
— О да, да, да! Разве это не было чудесно, детка? Посмотри в камеру для меня и улыбнись. Улыбнись, сука! Отлично. А теперь сними перчатки и передай их мне. Вот так. Мы же не хотим их забыть, верно?
— У меня так кружится голова…
— Не сомневаюсь. Твои губы покалывает? Ты теряешь много крови.
— Что происходит сейчас?
— Я сейчас остановлю твое кровотечение.
Я подъехала к стоянке дома номер 1800 на бульваре Сенчури-Сентер в офисном парке Сенчури-Сентер рядом с Северо-восточной скоростной автомагистралью, семнадцатиэтажной стеклянной треугольной черной высотке, раскаленной полуденным солнцем. Мне нужно было кое-что забрать в офисе клиента — небольшой, но надежной юридической фирме, которая часто подкидывает мне работенку. Ларри Куинн специализируется на исках о личном ущербе, а его партнеры занимаются в основном разводами. Я вся исцарапалась розовыми кустами, пытаясь сделать хороший снимок неверного супруга, а также вручила документы о разводе, повестки в суд и запретительные судебные приказы, относящиеся к этим делам. Затраченное время плюс сто пятьдесят за бумажную работу — неплохая работенка, если удается ее получить.
День был сухой, как и большинство здешних дней с тех пор, как началась трехлетняя засуха. Я слышала, что погодные условия меняются и к нам еще вернется дождь. Я знала, что должна больше переживать за наши деревья, за озеро Ланье, наш главный источник пресной воды в Атланте, обмелевшее на шестнадцать футов. Местные телевизионщики буквально задыхались от ужаса, рассказывая об этом. Каждый день газеты пичкали нас диаграммой, показывающей, насколько упал уровень озера и сколько времени осталось до того, как у нас кончится вода и мы начнем пожирать друг друга. Я же втихаря и весьма эгоистично наслаждалась засухой. Она означала, что я могу ездить на своей старой «Импале» с опущенным верхом.