Номера снова были «323», следующий – «324», словно половина здания куда-то пропала. Подумал, повернулся назад – последним номером в только что пройденном коридоре все еще был «301».
Вернулся снова вперед. «323».
Помотал головой, выругался себе под нос, пошел назад: «301», «302»… «322», «323».
Лестничная площадка, коридор… и номер «301».
– Какой еще триста первый, – пробормотал он. – Триста тридцать четыре где?..
– Вы, молодой человек, потерялись? – интеллигентно, с совсем небольшим пришамкиванием, спросил кто-то сзади него.
Визитер повернулся и уставился на кого-то серого, в легкомысленной розовой блузке с розочками, сером пиджаке с заплатами на рукавах, в джинсах и домашних тапочках с загнутыми мысками, с немного гнилыми мохнатыми ушами и густыми волосами под носом, из которых выступали длинные зубы и острый подбородок.
– А подскажите, где тут кабинет триста тридцать четыре? – от неожиданности храбро спросил незваный гость.
– Он в секции коридора, закрытой на обслуживание, – любезно ответил местный житель. – Вы можете, конечно же, обратиться с жалобой к дежурным, если вам сообщили неправильное время визита.
– А дежурный… это будете вы? – от встречающего, как смог различить гость уже через несколько секунд, попахивало гнилью, разложением и подвалом, несмотря на царящий вокруг холод.
– Я, конечно же, готов принять вашу жалобу и должным образом зафиксировать! У меня даже есть особый диплом коммуникатора с людьми. И я не ел человечины уже шестьсот шестьдесят семь дней, что является рекордом для моего вида.
Это могло быть шуткой. Программой-розыгрышем. Это могло быть гримом. И спецэффектами. Но в темнеющем, пустом здании на отшибе, где были целые катакомбы внизу, где можно спрятать кого и что угодно, проверять совсем не хотелось.
– Вы знаете, я, наверное, лучше пойду.
– Позвольте предложить вам горячий напиток? – донеслось уже ему в спину, но визитер предпочел быть невежливым и не останавливаться.
– Ну вот. Но я же старался, – сказал местный житель. – Даже оделся по-человечески, – он вздохнул и аккуратно закрыл стеклянные двери входа на этаж с обеих сторон лестничной площадки, чтобы ветер поменьше гулял.
Ускоряющийся топот по лестнице меж тем сменился скрипом половиц, хорошо слышимым в тишине здания, туда-сюда, снова туда, словно кто-то метался по первому этажу, пытаясь найти выход.
– Молодой человек, – послышался голос охранника. – А что это вы тут делаете? А пройдемте-ка на выход, молодой человек.
– Извините. Спасибо. Извините. Заблудился. А что за дежурные такие у вас там на этажах?
– Какие дежурные? Нет никаких дежурных, я вас и сам прекрасно выпровожу
Вечерело, и снег даже не думал переставать падать, потихоньку засыпая тонкую цепочку следов, оставленную курьером совсем недавно от запертой уже опять калитки до дверей здания. Курьер приносил пиццу, заказанную на небольшой «штраф», ловко изъятый из карманов незадачливого визитера, пока тот пребывал в недоумении.
На парапете балкона над главным входом, свесив наружу ноги, сидели большой человек в красивой бежевой кофте с крокодильчиком, мертвый редактор Алефтина Ниловна и гуль Петр. Они ели (или делали вид, что едят, в случае Алефтины) пиццу с разными сырами прямо из коробки, и оттуда поднимался легкий пар.
– Думаешь, они вернутся? Люди, в смысле, – спросила Алефтина.
– У демона спроси, пусть предскажет.
– Отнесу ему буклет от пиццы, – согласилась Алефтина Ниловна. – А ты сам что думаешь?
– Сдается мне, коллеги, что никому это все уже не нужно, – глубокомысленно сказал гуль Петр, покачивая тапком на ноге. Тапок вместе с остальной его одеждой был найден в оставленных съезжающими редакциями вещах.
– Мы? Здание? Знание? Книги?
– Все это.
– Не говорите глупостей. Конечно, вернутся, – проворчал дух артефакта, откусывая большой кусок пиццы. – Это все очень нужное. Ценное. Просто нужно, чтобы мир двинулся немного в другую сторону. Надо просто немного подождать и никуда не торопиться.