— Нужно добраться до него! — приказала Спиноза.
Хегайн кивнул, и выжившие штурмовики собрались в плотный «кулак».
— На правый фланг! Пошли!
Они начали пробиваться к широкой лестнице, проходящей вдоль ближайшей стены. Гротески бросались на них, но из-за огромной численности воинов Лерментова поле боя превратилось в беспорядочную свалку. Одна из тварей прыгнула прямо на Спинозу, широко раскинув лапы, но получила мощный залп из хеллганов прямо в грудь и тяжело рухнула наземь. Спиноза подскочила к упавшему врагу и с силой обрушила крозиус на шею существа. Энергетическое поле булавы ярко вспыхнуло, яростно вгрызаясь в бледную плоть. Хегайн бросился на подмогу, в упор расстреливая тварь, пытавшуюся дотянуться до дознавателя. Гротеск задрожал, из раны на шее лились потоки стимуляторов, а грудь изрешетили попадания лазерных лучей.
Спиноза отскочила от существа и продолжила движение вверх. Отряд штурмовиков не отставал, как и Хазад. Ассасин металась из стороны в сторону, уклоняясь от ударов беснующихся гротесков.
Люче добралась до лестницы и помчалась наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Поднявшись повыше, она разглядела что-то, скрытое за живым щитом из гротесков, всё ещё невидимое, но явно активное. Змеящиеся разряды угольно-чёрной энергии пробегали по камням и всасывались в стену.
— Убьём эту тварь! — приказала Спиноза, опускаясь на одно колено и доставая пистолет из кобуры.
Штурмовики открыли огонь, но гротески приняли на себя все выстрелы и атаковали, надвигаясь на отряд сплошной стеной шипящей злобы. Дознаватель мельком успела заметить то, что скрывалось за барьером искажённой плоти, — парящую в воздухе фигуру, тощую и чахлую, с непомерно длинной шеей, лишёнными белков глазами и облачённую в развевающиеся чёрные одежды.
А затем мир содрогнулся. Раздался оглушительный треск, отчего каменный пол под ногами закачался. Новые чёрные молнии ударили в стену, они, казалось, прилипали к ней, мерцая, будто языки пламени. Из помещения начал высасываться воздух, устремляясь к эпицентру, в котором, казалось, зародилась крохотная чёрная дыра. Невыносимо тонкий вой ударил по ушам. По адамантиевой поверхности побежали, кружась и подпрыгивая, чёрные искорки, постепенно собравшиеся в пульсирующую чёрную сферу.
— Нет… — выдохнула Спиноза, протянув руку, будто это как-то могло остановить процесс.
Реальность пошатнулась. Всё вокруг на миг словно завибрировало и смазалось, но тут же обрело былую чёткость. Щупальца тёмной материи поползли из чёрного ядра, вгрызаясь в стену. Адамантий терял цвет, трескался, гнулся, а затем всасывался внутрь, как будто затянутый в гигантский водоворот.
— Это невозможно, — едва слышно выговорила Хазад, опускаясь на колени рядом со Спинозой, в то время как несокрушимая стена таяла и превращалась в ничто, прекращая существовать. Чёрные молнии погружались всё глубже, оставляя после себя идеально круглый тоннель, поверхность которого мрачно светилась в темноте.
— Оно лезет внутрь, — сказала Спиноза, поднимаясь на ноги и снова начиная стрелять. — Трон святый, убейте его!
Половина гротесков отступили из боя и уходили в пробитую в стене брешь, вокруг которой плясал ореол из чёрных молний. Существо, которое они защищали, отправилось вместе со своими слугами, перелетев через гладкий край тоннеля так, будто кошмарные рабы несли его на каком-то паланкине. Остальные монстры остались там, где были, продолжая убивать, пробивая кровавые просеки в рядах армии Слёз Ангела.
Парализованная ужасом, Спиноза наблюдала, как ксенос уходит. Она обвела взглядом залу, в которой гротески убивали, а солдаты Лерментова умирали, выпустив последние световые ракеты, после чего всё вокруг должно было погрузиться в темноту безнадёжности.
Оно проникло внутрь.
Глава двадцать четвёртая
«Тень» резко снижалась, опускаясь ниже уровня зубцов с внутренней стороны громадной стены. Размытая тень легла на транспорт инквизитора, скрывая от глаз бесконечное поле огней за периметром дворца. Они проскочили между могучими защитными башнями, с которых смотрели украшенные изображениями аквил батареи тяжёлых болтеров, и продолжили спуск.
Корабль Кустодиев двигался следом, на данный момент не возражая против того, чтобы Кроул показывал путь. Его двигатели громко рокотали, изрыгая колоссальные струи пламени.