Спиноза облокотилась на перила. Даже в предрассветный час влажность воздуха была высокой. Над головой яростно клубились облака, озарённые пламенем костров. Это была вечно движущаяся масса кроваво-красного цвета, на фоне которой выделялись чернильно-чёрные силуэты высочайших башен города.
Далеко внизу все переходы кишели толпами паломников, в своём религиозном экстазе с каждым часом вопящих всё громче и громче. Они понимали, что время на исходе и если они до сих пор находятся в Сальваторе, то шансов вовремя пробиться поближе ко Дворцу у них почти не осталось.
Большая их часть даже не знали, куда идти. Они легко могли исчезнуть с лица этого мира, пропав в темноте одной из его бездонных пропастей.
Интенсивность движения в воздухе тоже нарастала. Наполненные газом пузатые дирижабли медленно плыли от одной посадочной площадки к другой, оставляя за собой длинный дымный след. Они были увешаны флагами с лозунгами, осуждающими пороки и восславляющими набожность. Летательные аппараты Министорума висели в воздухе на гудящих гравиплатформах, и из установленных на них вокс-динамиков неслись речи, посвящённые Сангвинале. Всё больше символических изображений павшего примарха, некоторые из которых достигали нескольких метров в высоту, раскачиваясь, поднимались над творящимся на улицах и воняющим потом хаосом. Их грубые лица были кое-как выкрашены золотой краской, а за спинами свисали уродливые крылья.
Спиноза поочерёдно напрягла мышцы, одну за другой, соблюдая последовательность, которой её научили при вступлении в Инквизицию. Теперь ей было непросто ощущать то незамутнённое восхищение, которое она испытывала много лет назад, когда её вытащили из тьмы неведенья и показали мир, полный кошмаров и чудес, показали вещи, от которых она впадала в экстаз, и ужасы, заставлявшие сдерживать порывы рвоты.
Она никогда не считала себя достойным кандидатом. В схоле были и другие, куда лучше подходящие для службы Священным орденам. По крайней мере, она всегда так думала. У кого-то была высокородная родня, способная поддержать, потянуть за ниточки в паутине имперской дипломатии. Для неё, беспризорницы без связей, которую привезли в схолу на армейском транспорте с рекомендательным письмом от полковника Астра Милитарум, выбор был не так уж велик. Почти с самого начала Люче хотела вступить в Миссионарус Галаксия. В те дни её вдохновляли истории о святых странниках, и она мечтала путешествовать по окраинам Галактики, наполняясь верой и неся свет Императора тем несчастным осколкам человеческого рода, которые по каким-то причинам отпали когда-то от Его благодати. Это была бы достойная жизнь. И тогда она бы расширяла границы Империума вместо того, чтобы охранять их.
В ту ночь, когда ей поступило неожиданное предложение, на Астранте лил дождь. Прибывший гость был грузным, закованным в броню и молчаливым. Судя по всему, он предпочитал решать проблемы далеко не словами. Наставники схолы разбудили её и отвели в Залы дисциплины в северном крыле, которое нависало над растрескавшимися под ударами прибоя скалами Железного побережья.
— Любишь ли ты Императора? — спросил незнакомец, и она, дрожа в одной ночной сорочке, сжав кулаки от холода, ответила:
— Всем разумом, сердцем и душой.
По крайней мере, хоть это осталось неизменным. За годы, минувшие после отбытия с терзаемого бесконечными бурями мира и после всех испытаний и проверок, её вера осталась непоколебимой. Когда ей в первый раз пришлось убить человека — их заперли вдвоём в тесной камере, его лицо было скрыто под капюшоном, а из оружия Спинозе дали лишь тупой нож, — она повторяла эту мантру, чтобы найти в себе силы сделать то, что должно. Когда впервые столкнулась с ксеносом — свивающейся в кольца кошмарной когтистой тварью, покрытой фиолетовым панцирем, — то шептала её про себя, сдерживая рвотные порывы. Постепенно Спиноза становилась всё крепче, закалялась, превращалась из верного приверженца Имперского Культа в одно из его самых грозных орудий, но эти слова остались неизменными.
«Всем разумом, сердцем и душой».
Люди внизу вопили те же самые слова. Их вера немногого стоила, она поддерживалась лишь отчаянием. Истинная ценность мантры раскрывалась лишь тем, кто понимал её настоящее значение. Безумие, охватившее людей на улицах, можно с лёгкостью переориентировать, заставить стремиться к совсем иной цели. И именно для этого существовали различные организации Империума: они должны не только разжигать пламя веры, но и направлять его в нужное русло. Люди верили и боялись. И поэтому были в безопасности, что бы Кроул ни говорил.