При мысли о наставнике желудок Спинозы свело от отвращения, и она тут же мысленно обругала себя. Он по-своему был столь же преданным делу, как и она. В противном случае он бы не выжил здесь, ибо тут было сердце всего, здесь находилось светило, вокруг которого вращалась вера септиллионов людей.
Скоро Кроул призовёт её. На рассвете они соберутся с Ревом, чтобы обсудить дальнейшие действия. Теперь было бессмысленно думать, что инстинкты подвели инквизитора. На том космическом транспорте везли что-то жуткое. Но всё же, всё же…
Где-то там, среди миллиардов паломников, была она. Серп — пятно на её чести. Это незаконченное дело следовало непременно закончить. И даже если Кроула подобные вещи не заботили, то про Спинозу такого сказать было нельзя. За время, проведённое с Ангелами Смерти, она поняла, что, когда в силу тяжёлых обстоятельств в душе не оставалось места для сложных эмоций, не исчезали лишь основные аспекты человеческой сущности, а именно: ярость, честь и упрямство.
Далеко на востоке чёрно-красный узор облаков наконец начал бледнеть. В течение часа или около того на горизонте появится серая полоса, которая поползет по небосводу, как разлитая белковая паста, пока всё вокруг не погрузится в тоскливый полумрак.
Ночью Терра казалась чуть более сносной. Очертания башен выглядели более чёткими, статуи — более мрачными. Арки изгибались круче, и на них не было видно плесени и трещин, постепенно точивших камень. В очистительной темноте легко представлялось, каким бы мог быть этот мир, если бы Он всё ещё находился среди смертных, рядом со своими слугами, осенённый золотым светом извечной чистоты.
Скоро Кроул призовёт её. Ей следует вернуться в свои покои и поспать хотя бы час или два, а затем подготовиться к новому заданию.
Но не прямо сейчас. Ещё некоторое время она простояла на балконе, глядя на сердце Тронного мира во всём его убожестве и великолепии, впитывая его. Спиноза гадала, что бы она почувствовала в ту холодную ночь на Астранте, если бы молчаливый человек рассказал ей, что она окажется когда-то здесь, настолько далеко от края Галактики, насколько это возможно, и будет заниматься вот этим всем.
Ей нравилось думать, что она обрадовалась бы этой возможности и поняла бы, какая это великая честь, сколь немногим выпадала подобная доля.
Спиноза смотрела на раскинувшийся до самого горизонта вечный город, слушала восторженные и исступлённые крики и наблюдала за хлопающими на горячем ветру знамёнами.
Скоро Кроул призовёт её.
Барабаны и не думали замолкать.
«Всей душой», — подумала она.
Кроул вошёл в помещение архива. Гук широко улыбнулась, показав зубы, и зашаркала к нему, волоча за собой пучок кабелей. Над их головами сервиторы гремели и раскачивались на длинных цепях.
— Она приходила сюда, — сказала Гук, протягивая инквизитору механические руки.
Кроул взял их в свои ладони и кивнул:
— Да, она говорила. Надеюсь, ты ей помогла?
— Конечно! — Юлия посмотрела на инквизитора с почти детским укором. — А теперь и ты тоже здесь. Давненько такого не случалось.
— Ты же знаешь, я всегда с радостью прихожу, когда у меня есть время.
Гук отдёрнула руки.
— То есть сейчас тебе нужна только информация.
— Сегодня — да. Лорд-инквизитор Ховаш Фелиас, Ордо Ксенос.
— Тебе не знакомо это имя?
— Почему-то люди всегда удивляются, когда я чего-то не знаю.
Гук заговорщически подмигнула:
— Ты мало что упускаешь.
Она заковыляла к стойкам с когитаторами.
— Что именно ты хочешь узнать о нём?
— Мне нужно найти его, если это ещё возможно. Поэтому давай всё, что у нас на него есть.
Гук подключилась к системе, и сервиторы начали двигаться, подчиняясь её воле, перекладывая стопки бумаг и разглядывая лишёнными белков глазами строки ключевых слов на тонких листах пергамента.
— Фестиваль уже начался? — спросила Гук.
— Скоро начнётся.
— Я бы хотела на него посмотреть. — Не думаю, что тебе бы понравилось. Здесь лучше.
Гук нахмурилась, изогнулась и дёрнула за тянущийся за ней шлейф кабелей.
— Иногда… Иногда я их так ненавижу.
— У них есть своё предназначение.
— Как и у всех нас?
— Так или иначе, да.
Сервиторы начали спускаться к ним и складывать папки на стол. Кроул взял верхнюю и начал изучать. По большей части документы были написаны на толстом пергаменте, который использовали в работе писцы Адептус Терра, и переплетены в потускневшую от времени кожу, иногда потемневшую по краям из-за неправильного хранения или просто от возраста. На всех были кроваво-красные печати Инквизиции, у большинства на полях виднелись пометки. В основном бумаги были исписаны архаичным шрифтом, почти нечитаемым даже для него. Прекрасный пример закоснелой методики работы переписчиков и их гильдейских традиций.