Когда она в истерике вышла из палаты, Габриэль думал, что она упадет. Он подхватил ее, не зная, как поддержать и что сказать, бессильный при виде ее слез. Она говорила что-то о том, что «может быть она еще была жива», но даже Габриэль знал, что в морг просто так не увозят. Мертвого человека он так и не видел, но глядя на ее слезы, уже не знал, хочет ли увидеть. Ее забрал вызванный психолог, а сам Габриэль поспешил с вопросом к постовой – почему она узнала именно так, жестоко, когда приехала, ожидая, что бабушка еще жива?
- Родственникам не звонят после одиннадцати вечера, - равнодушно сказала ему медсестра. – Это вообще проблема дежурных врачей, а не нас. Они звонят, мы только готовим и отвозим.
Приставать к Кроули посреди рабочего дня Габриэлю как-то не хотелось, тем более что он впервые видел – из-за одной квартиры на всех в целях экономии – Кроули с утра, и это мало напоминало того ни в чем не нуждающегося человека. С утра он нуждался прежде всего в возвращении в кровать. Поэтому Габриэль вернулся к своему дивану и с радостью вытянул ноги. Он считал себя достаточно выносливым, но с семи утра до часу дня на ногах – это слишком даже для тренированного человека. Ноги гудели, а пятки по ощущениям стали квадратными. Поэтому, вытянув их, Габриэль познал нирвану.
- Привет, - незнакомый голос сначала не заставил его открыть глаза. Слово было каким-то усиленным, словно произносить его было для человека крайне тяжело, - При-вет, - повторил голос уже по слогам и гораздо четче. Габриэль лениво открыл один глаз. Перед ним, тяжело опираясь на старческие ходунки, стоял Сэм Винчестер и улыбнулся. Ему было тяжело говорить, но еще тяжелее стоять, и тем не менее он пытался делать и то, и другое.
- Привет, - ответил ему Гейб и мгновенно передвинулся по дивану. Вчера они спрашивали его так, словно это он решает, быть ему рядом с Винчестером или не быть в его реабилитации, но сегодня это все совсем не нужно – Сэм может решать сам. – Я смотрю, тебе хорошеет, - Винчестер на мгновение закрыл глаза, так что Габриэль успел порядком испугаться.
На самом деле он глубоко вздохнул, придержал нижнюю челюсть рукой так, чтобы ему было удобно произносить – его рука дрожала – после чего с трудом выговорил:
- Спа-си-бо, - и просто уронил руки на колени.
- Не за что, - так же просто ответил ему Габриэль, не зная, что еще сказать. Теперь ему подумалось, что он знал только бессознательного Сэма, а теперь откуда-то появилось смущение. – Я уже забыл твои дневники, если что, - предупредил он, ловя взгляд Винчестера. Тот сделал страшные глаза, пытаясь заставить себя говорить, но рукой поверх его предплечья Габриэль остановил его.
- Потом скажешь, я никуда не денусь, прям как твой брат и не хотел. Но твой брат вообще много чего не хочет, если честно, - Габриэль улыбнулся, после чего ему показалось, что взгляд счастливого щенка может как-то выйти ему боком. Он был не мастер неловких разговоров, но когда-то это бы пришлось сказать. – Слушай, по поводу твоего типажа, - Сэм как-то нехорошо выпрямился, оглядываясь по сторонам. – Да никого не волнует. Я просто хочу сказать, я не из-за этого здесь, просто это моя работа, - и Сэм, казалось, мгновенно расслабился. Хотя это его и огорчило порядком, он не стал скрывать ни того, ни другого.
Зато как ему понравилась фраза «Это просто моя работа!». Судя по взгляду Винчестера, тот как-то догадался и теперь снова так улыбался. Он вообще красиво улыбался, чего не скажешь о его брате. И когда Габриэль начал их сравнивать? Габриэль собирался встать – ему нужно было снова помогать кормить дедушек и бабушек, многих из них притом были далеко не так приятны. Были и те, кто переживал старость и инсульты, вновь превращаясь в ребенка, а иные хватались за разум, как сумасшедшие, и такими и выглядели. Очень трудно было справиться с внушительных размеров пациентами, но Габриэль не думал, как это сделать. Он просто делал. Проходя мимо палаты Сэма, он периодически видел там всех специалистов.
И почему-то каждый раз, когда Габриэль проходил мимо, Сэм умудрялся поднимать голову и улыбаться.
***
Габриэль был против с первой же минуты. Он вообще постоянно был против, но младшего Винчестера это не смущало. Он довольно легко ломал любое сопротивление, и вечером Габриэль оставался сидеть с ним за компанию и смотреть кино на ноутбуке, иногда оставался и разговаривал. С тех пор, как Сэм с трудом, но снова освоил речь, хотя порой с заиканием, особенно когда волновался, он не отставал от Габриэля. Кроули однажды вечером так ему и сказал: «Теперь ты для него подобен свету в окошке. Выбирай, ты Луна или НЛО». И Люцифер, и Габриэль дружно изобразили тошноту от такой фразы, а Кроули вообще хоть бы хны, пошел себе дальше книги свои читать и виски пить, накрывшись шотландским пледом. А ведь они ему его подарили только для того, чтобы подшутить!
- Я взаперти третий месяц, - привел контрдовод Сэм, притягивая колени к груди. Габриэль постарался применить тактику Кроули – тупо смотреть в ответ, пока не надоест, но обезоруживающая улыбка смущала. Он на этой улыбке мог президентом стать, если бы захотел. А ведь не улыбнется – и не подумаешь, что не отвести взгляд. А еще Габриэль краснел. Постоянно. В основном потому, что пытался объяснить дружбой, но как-то ему не верили, хотя сам он искренне и честно. – Пожалуйста, Габриэль, - тут Габриэль совсем не мог больше выносить этого жалостливого образа.
- Сперва тебе подгузники меняй, потом на крышу води, а детей не потребуешь? – пробормотал он от смущения, радуясь, что в сумраке не видно краски на щеках. На удивление, Сэм не выразил никакого отвращения или стыда, наоборот, он взял и рассмеялся.
- За подгузники я уже извинялся, - серьезно добавил он. Говорил он не так быстро, как,видимо, привык, но тем не менее хорошо. Двигался он тоже гораздо лучше, но путь на крышу ночью означал шесть этажей, что могло быть ему не по силам. И тем не менее проклятая семейная черта вновь возродилась – он уже не знал, чем себя оградить. – Я целый день отвлекать от работы не буду, - ну это для Габриэля вообще было шантажом. Он фыркнул и помог Сэму слезть с кровати. Они оба бесшумно выглянули в коридор, но на посту было темно. Габриэль пробежал первым, для эффекта перекатившись через голову ниже поля зрения медсестры, если бы она там сидела,после чего, не очень грациозно и медленно передвигаясь, за ним последовал Сэм. Они, чертыхаясь и переругиваясь, добежали до лестницы – главной курильни всей больницы. Каждого курящего врача приходилось ждать по десять минут и зажимать носы, но уже через час Габриэль и порядком уставший Сэм добрались до выхода на крышу.
- Черт, ты же не собираешься прыгать? Я же достану с того света и снова убью, - крикнул на ветру Габриэль, кутаясь в плед, стащанный из палаты. Наверное, они ночью в коридорах больницы представляли то еще зрелище, но от этого путешествия становилось как-то легче. – Я тебе две недели своей жизни…
- Три! – возразил Винчестер, оглядывая огни ночного района и подъезжавшие внизу бесшумно машины скорой помощи. – Черт, это прекрасно! Как можно вообще отсюда прыгать?
- Хватит считать, - пробормотал себе под нос Габриэль, с напряжением следивший за каждым движением Винчестера, но к краю тот все же не подходил – не доверял своему телу. Ночной холод, сумрак и величие больницы под ними давало какое-то бешеное ощущение жизни, и вокруг, и в себе, так что Габриэль был готов к чему-то совсем не нормальному.
- А знаешь, - Сэм попробовал перекричать ветер, но крик задевал больное горло, и он срывал фразы, пытаясь прокричать их заново. – То, что ты рассказывал о Майкле – почему ты не скажешь ему спасибо? Ведь пусть и случайно, но он тебе помог, разве нет?
- У нас так не принято, - наморщил лоб Габриэль, хватая Винчестера за окоченевшую руку. – Пошли отсюда, меня убьют, если обнаружат, что я пациента свистнул на крышу. – Мне кажется, Майкл и сам знает.
- Я кое-что тут понял, - сказал Сэм уже на лестнице, когда они осторожно спускались в полной темноте до этажа иммунологической лаборатории. – В смысле, на личном опыте – они обычно не знают. Старшие братья – им лучше сказать, не то забота, она до…доведет, в общем, - он не стал упоминать то, что его брат, несмотря на внешнюю заботу, так и не пытался с ним говорить. – И вообще-то ты прав. У меня был типаж. Только я с ума сходил, потому что не такой. Если бы я ему сказал, он бы меня убил. Даже сейчас.