- В первый раз? – Габриэль поднял брови, только этим и сумев высказать свое удивление. Вчера Анна поставила его всего минут за пять, дольше промывала и выкачивала весь застой оттуда – не самое приятное зрелище, но у Габриэля всегда получалось абстрагироваться. – Я думал, у тебя сотни таких.
- Да конечно. Вот не дай бог мужикам ставить… - на посту зазвонил телефон, пробежал какой-то знакомый врач из интенсивной, и Анна извинилась, отойдя к посту. Здесь всегда кипела жизнь, ведь на этом отделении лежали не двадцать дней, но много меньше, в основном снимали острые приступы и отпускали домой: кого умирать, а кого восстанавливаться. Габриэль лично видел, как молодого мужика лет сорока заново научили говорить за неделю – для него это был приятный шок.
- Знаешь, чем отличаются онкологи от нас, Габриэль? – спросил его Кроули, когда они сидели по обе стороны от кровати Сэма. Кроули сидел несколько расслабленнее Габриэля, тогда как он весь напрягся – а вдруг забыл дать какие таблетки, вдруг зонд не промыл. Черт знает, где глаза у этого шотландца, он все подмечает. – Они сражаются только раз. А мы встречаем наших пациентов снова и снова – пока последний инсульт не заберет их у нас.
- Онкологам хуже. Там умирают дольше и мучительнее, - пробормотал Габриэль. Он был однажды в таком отделении – от гнетущей атмосферы уже хотелось лично выйти в окно этажа так десятого, что и говорить о работе с пациентами, тем более что это все равно люди, с ними нужно разговаривать. – Чтобы туда пойти, нужно, наверное, быть нехилым оптимистом.
- Скорее, пессимистом. Им там проще, и они никогда не врут. Онкологические не выносят сожаления, но и равнодушия тоже – золотая середина не всем доступна. Хотя, в принципе, если ты так не умеешь, то и иди в пластические хирурги, да в дерматологи. Вроде бы и врач, а ничего такого не требуется, - Кроули был противоречивым персонажем в представлении Габриэля, даже его возраст – и тот был размыт внешностью и хорошо поставленной речью. Но он не притягивал, как доктор Сингер, постоянно ворчащий и выглядящий точь-в-точь ваш сварливый дедушка с умными глазами. Ему скорее было абстолютно плевать, как вы его воспринимаете. Это приводило Габриэля в восторг – если он и видел себя врачом, то скорее таким же самоуверенным, ничуть не меньше. Об этом он вспомнил под насмешливым – по-доброму – взглядом Джо.
- Добрый день, - неловко всунулся в сестринскую Винчестер-старший. Хотя Габриэль с ним не братался, он теоретически мог называть его Дином. А называя, краснел, так что предпочитал обходиться без имен. – Я ноутбук привез. Ну с блогом.
- Я сейчас подойду, - спешно подпрыгнул Габриэль на месте. Джо сидела спиной к заглянувшему Винчестеру, тогда как Габриэль ее выражение лица отлично видел. Но мужественно не покраснел еще сильнее – почему-то все вокруг в один момент перестали воспринимать его как парня. Это должность медсестрички так влияет? Он до сих пор видел только нескольких медбратьев, и тех крутых – в реанимациях, где в принципе нужна была сила. А какая сила у Габриэля? Так, подтянуться раз пять и то потому, что ничего не весит.
- Я что-то не помню, чтобы он к нам захаживал каждый день, - подколола его шепотом Джо, закрывая дверь сестринской. – Может быть, тут интерес какой замешан? – и подмигнула ему. – Все равно на меня не реагирует, а я старалась, - протянула она, и Габриэль покраснел до ушей, в основном, от такого признания. Он не то, что был ханжой, но как всякий подросток, еще не привыкшей к значительной доли личной жизни в обыденных реалиях, смущался и слышать этого не хотел, особенно от Джо, которую воспринимал как ехидную старшую сестру.
- Интерес у него к брату. А у меня интерес какой большой – что он сделал брату, что тот не хочет возвращаться? И чтобы я ему для этого нужен был? Глупость же, - Джо похлопала его по плечу, вероятно, прослушав все мимо ушей. И когда он проходил, глубоко дыша и пытаясь согнать краску с лица, мимо поста, то вдруг услышал:
- Какой у тебя… интерес большой! – и смех обеих медсестер. И хотя это было провокационно, но действительно смешно, так что Габриэль подходил к палате уже расслабленный. К своему удивлению, он снова обнаружил там Кроули. Под взглядом шотландца старший Винчестер как-то суетился, не знал, куда ему сумку от ноутбука поставить. Габриэль мягко забрал ее из его рук и убрал в шкаф, что прятался между двумя открывающимися дверьми у входа в палату. Когда он вернулся, Винчестер ерзал на кресле против доктора Кроули.
- Мне казалось, что он на поправку шел, а теперь вот опять ни на что не реагирует, - и несмотря на все свое природное обаяние, выглядел Винчестер-старший крайне жалко. Он побледнел и осунулся, а взгляды на брата были скорее отчаянными и уставшими, чем переживающими. Не будь Габриэль дебилом, он бы конечно все это заметил, но нет, для него образ побитого плохого мальчика Дина Винчестера был гораздо притягательнее.
- Нельзя ожидать такого быстрого… - начал Габриэль.
- Это действительно вызывает вопросы, - оборвал его Кроули так, как будто он просто сказал, а не перекрыл словами слова Габриэля. Габриэль мгновенно замолчал – он и не заметил, как неделя в статусе персоны несколько важнее обычного санитара подарила ему большую уверенность в себе. Он виновато посмотрел на Кроули, но доктор даже не обратил на него внимания. От этого Габриэлю стало еще хуже.
А он почти поверил в свой «дар».
Не то, чтобы Габриэль с детства мечтал быть особенным. В детстве дрался, школу прогуливал – словом, делал все, чтобы отец его заметил среди остальных братьев, но прежде, чем понял, что поступал плохо, отца потерял. Он был близок с Люцифером, держа его, впрочем, на пионерском расстоянии, на ножах с Майклом, занявшим место отца, и слишком покровительственно с Рафаэлем, теперь уже мрачным, но вседа абсолютно спокойным подростком. У него не было талантов в области искусств, как были у Люцифера (да еще и такое влияние на людей!), не было организованности и трудолюбия Майкла (только из-за старшинства), не было даже отличных оценок Рафаэля. Детская обида на мгновение вспыхнула в нем, когда он наткнулся взглядом на потрепанный ноутбук Сэма.
Он расшевелит это бревно!
Габриэль не удержался оттого, чтобы не скрыть лицо в ладонях. Смущение от неловкости самого себя было сильнее прежнего – ну назвал бревном, но почему это так пошло прозвучало в собственных мыслях? С каких пор он вообще начал пошлить?
- Габриэль! – судя по повышенному тону, Кроули звал его в третий раз. На этом обычно его терпение заканчивалось, однажды Габриэль узнал это на своей шкуре. Он должен был принести с поста магнезию – редкостную гадость – но пошел вместо этого в процедурную, подумав, что ему ампула нужна. А ее, оказывается, еще и пьют. Тогда Кроули на мгновение потерял контроль над собой – ох и страшен он, вероятно, в гневе, - подумал тогда Габриэль. А теперь вот взял и в мыслях своих даже не услышал. Устал Габриэль себя корить.
- Извините, задумался, - пробормотал он. Шотландец отвел от него взгляд. Должны были последовать указания, а он так взял и прошляпил их. – Будут какие-то указания? – рискнул он спросить. Но Кроули молчал. Габриэль в один момент почувствовал в себе всю усталость, всю ответственность, на которую не был готов. Он так хотел отказаться от этого всего и вернуться в дом к братьям на остаток лета – все равно Сингер подписал ему практику.
- Я отменяю все назначения кроме физиотерапевтических. Кардиомонитор мы тоже отключим на время – все, что издает звуки и раздражает, - произнес он, и Габриэль сперва ушам своим не поверил. Однако, получив пинков от недобрых медсестер, он быстро научился следить за словами при родственниках больных. – Это значит, что….
- Всей следящей аппаратурой буду я, - тихо проговорил Габриэль. Он осознал, что еще черт знает сколько придется сидеть в этой палате, читая блог какого-то занудного ботаника (а иначе и быть не может), когда за окном лето и где-то совсем рядом море. Он уже достаточно хотел стать врачом, достаточно поработал и вообще во всем этом виноват Майкл. Он подумал о том, что можно было бы позвонить Майклу и рассказать, насколько он ответственный и вообще молодец.