— Я так люблю тебя, дорогая, — взволнованно прошептал Ричард.
— Не знаю только, за что.
Он кисло улыбнулся:
— Я и сам порой не могу понять. Если учесть, что мне не дают никаких надежд. Хотя теперь… — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Я не стал бы так говорить, если бы не надеялся, что когда-нибудь, когда Клайв перестанет целиком занимать твое сердце, я смогу сделать тебя счастливой.
— То есть ты не оставляешь надежду, что когда-нибудь Клайв станет мне безразличен?
— Ну конечно.
— А если этого не случится?
— Любовь моя, это уже мои трудности. Но послушай: можешь ты хотя бы подумать над этим?
— Да, Ричард. — Ее голос дрогнул. — Хотя мне хочется не думать, а взять да последовать твоему совету.
Он снова улыбнулся:
— Это уже что-то — ты согласилась хотя бы подумать. Еще недавно от тебя нельзя было добиться и этого.
— Я знаю. — Они помолчали. — А ты не видел Клайва с тех пор, как я от него ушла?
— Нет. Но я же тебе сказал — я уезжал, меня не было дома.
— Кстати, о доме — наверное, мне надо связаться с моей семьей. Если они позвонят в «Грин Гейблз» и узнают, что меня там нет, начнут волноваться.
— Наверное, они уже позвонили в магазин и спросили у Клайва.
— Интересно было бы узнать, что он им наговорил. — Она вздохнула. — Лучше утром сама позвоню матери. Не хочу, чтобы она волновалась. Теперь все вдоволь нарадуются и будут мне твердить: «Вот, мы тебя предупреждали».
— Если они тебя любят, то не будут.
— Родители, может, и не будут, но моя ужасная сестрица наверняка не упустит своего триумфа. Я так и слышу, как она внушает Линн: «Вот видишь, я тебе говорила, нельзя выходить замуж за человека на пятнадцать лет старше».
Ричард чуть помешкал, но все же решил признаться:
— Кстати, раз ты заговорила о Линн. Мы с ней вчера встречались, вместе обедали.
Фелисити широко раскрыла глаза.
— О, Ричард, как хорошо! Я так за нее волнуюсь. У меня руки чесались ей позвонить, но все эти события, и потом, мы так плохо расстались… Как прошло ваше свидание?
— Сначала немного натянуто, но расстались мы лучшими друзьями. То есть именно друзьями, буквально. — Он улыбнулся. — У меня такое впечатление, что, если юный Гордон Мейсфилд проявит терпение, в конце концов он добьется своего.
Фелисити почувствовала одновременно облегчение и зависть. Хорошо Линн, ведь от несчастной любви она может всегда вернуться к преданному поклоннику. Вот бы ей так… Но, может быть, для нее это тоже реально? Она же обещала Ричарду, что подумает над его предложением, тем самым впервые за долгое время дала ему слабую надежду.
— А Линн про меня что-нибудь говорила?
— Да. Очень много.
— Она по-прежнему меня ненавидит?
— Нет, дорогая. Просто она очень за тебя переживает. Она и сама догадалась, что у вас с Клайвом не все ладно, я признался ей… в общем, что ты несчастна.
— Понятно. Интересно, что она сказала дома.
— Ничего. Уверен — ничего. А меня просила передать тебе привет и сказать, что она умоляет простить ее.
— О, Ричард, мне не за что ее прощать.
— Линн, видимо, считает иначе. Она сказала, что наговорила тебе кучу всяких гадостей.
— Тогда она была вне себя от горя. — Фелисити взглянула на часы и удивилась, что уже так поздно. — Наверное, нам пора — тебе еще ехать домой.
— Дорогая, я могу вернуться когда угодно.
Одиночество и подавленность, которые немного рассеялись днем в обществе Ричарда, грозили вернуться и вновь поглотить ее, когда настала пора расстаться. Они остановились у подъезда, и Фелисити попросила, вдруг испугавшись оставаться наедине с собой:
— Если ты правда не боишься поздно возвращаться, зайди на минутку, выпей чего-нибудь на дорожку.
Ричард не мог устоять перед соблазном продлить свидание, и вскоре они сидели рядышком на диване в уютной гостиной Нэнси. Фелисити подняла бокал:
— За твою новую работу в Канаде.
Ричард ответно приподнял свой:
— За нашу новую жизнь вместе.
— Я же еще не сказала…
— Нет. — Он дружески похлопал Фелисити по плечу. — Но ты обещала серьезно подумать.
В этот момент они услышали звонок в дверь. Ричард посмотрел на часы:
— Кто это может быть в такое время?
— Понятия не имею. Наверное, это к Нэнси. У нее всегда так — можно приходить в любое время. — В дверь продолжали настойчиво звонить: — Пойду посмотрю, кто там.
Ричард удержал ее:
— Нет, лучше я.
— Я сама открою. Ко мне никто не должен прийти, так что я просто выйду и скажу, что Нэнси нет.