- Ладно. Расскажи лучше, как дома.
- Прекрасно дома.
- Представляю. Алена совсем одна.
- Да нет. Нашел я домработницу. Исполнилась твоя мечта о домработнице. Только она не пожилая. Пожилых домработниц вообще в природе не существует. Их ни за какие деньги не сыщешь.
- Как зовут?
- Ира.
- Опять?
- Да не та Ира. Та Ира весной замуж вышла. Я же тебе рассказывал. А эта с родителями поругалась. Жить ей негде. А я кормлю и двадцать рублей обещал. Всем выгодно.
- Где ты ее откопал?
- Мария Ивановна из нашего отдела познакомила.
- А без нее нельзя?
- Не получается. Мои старики еле ходят. Им самим нянька нужна. Они к нам на пятый этаж не подымутся. Тетка твоя тоже больной человек. Два раза в месяц приезжает. Больше у тебя никого нет. Никого у нас нет, понимаешь?
- Они ладят?
- Ладят.
- Слушается она Иру?
- Не очень. Они вроде подруг. Та на Алену крикнуть боится.
- Обед готовит?
- Готовит.
- Хорошо. Из школы Алена голодной приходит. Не ест она там, на продленке. Может, Ира у нас останется, когда я из больницы выйду?
- Не знаю, Наташка. У нее какой-то парень. Вдруг к нему уйдет?
- Отметки?
- Теперь Ира следит за уроками. Думаю, троек не будет.
- Что на работе?
- Все о'кей.
Она помолчала, а потом и говорит:
- Женишься ты на Ире и Алену заберешь.
Меня даже в жар бросило.
- Кисик, - говорю, - маленький, что ты там придумал? Совсем ты... словом, ерунду несешь. Разве я могу такую глупую девочку бросить?
И верно, ребята, никуда я от нее не уйду. Детей не бросают.
- Кисик, - говорю, - ну давай я уволю Иру.
- Не надо. Раз Алене хорошо, пусть живет. Скажи ей спасибо.
- Но если это тебя волнует...
- А меня, Вовка, уже ничего не волнует. Я просто отбываю свой срок на земле.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Бескрайнее озеро, на голубоватой поверхности которого плывут маленькие пушистые облака. Ниже - тонкие пластинки льда, окаймляющие бурые маслянистые пятна земли.
Кухня погоды. Жидкая похлебка с разваренными пельменями. Мы до сих пор не можем ее расхлебать.
Потом все затянулось. Закрылась лавочка. Или, говоря по-нашему, пошел мощный фронт.
Самолет пробил облачность. Льдины, серые, словно истоптанные галошами, застыли в зеленой болотной воде.
Летели низко, казалось, метрах в пяти надо льдом. Видны были даже маленькие бугорки и разводы. Летели очень медленно. И как наша тяжелая машина не падала на такой скорости? А вот и земля. Четко различаешь каждую кочку, каждый ручеек. Не остановились ли мы в воздухе?
Но вдруг вынырнули и быстро понеслись назад маленькие домики, склады, дороги.
Вернулось ощущение высоты.
На желтом трехэтажном здании аэропорта четыре надписи:
"Слава КПСС!"
"Слава партии Ленина!"
"Амдерма".
"Миру - мир!"
К самолету подскочил "газик". Сзади, на кузове, прикреплено светящееся табло: "За мной".
После длительного дождя со штормом небо несколько очистилось. Стал виден дальний маяк, который всегда скрывала дымка. Желтое солнце садилось без единого облачка - оно увеличивалось, но не краснело. Оно опускалось как раскаленный шар, и казалось, что бурное море на самом деле неподвижно. Море расплавилось и блестело стальными выбоинами.
Мои соседи не умолкали. Редко встретишь такое родство душ. Каждый из них с радостью убеждался, что его собеседник думает так же, и они были очень довольны друг другом.
Смысл их разговора сводился к следующему:
Не имей сто рублей, а имей сто друзей.
Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи.
Женщины потеряли всякий стыд.
Здоровье дороже.
***
Я сидел и ждал у моря погоды.
***
Сколько я потом времени провел в аэропортах! Но тогда я впервые, на своем личном опыте, испытал, что есть, оказывается, разница между рекламой Аэрофлота, с симпатичной стюардессой-манекенщицей, и действительностью.
Подлетел на такси, сдачу не взял - некогда, на самолет опаздываю! Бегом в вокзал. А там не разбежишься. На всех скамейках люди вповалку. Сидят, лежат, спят, в карты играют. Дети под ногами ползают. В проходах мешки, чемоданы.
Я к справочной:
- Объявили посадку на Москву?
А девушка взглянула на меня и даже улыбнулась. Смешным я ей показался. Закрыта, говорит, Москва. Третьи сутки закрыта.
Теперь-то это дело привычное. Всегда что-нибудь закрыто. Север или Запад. Или Восток. Наш брат синоптик хорошо работает. Впрочем, над ним не каплет.
Смешно, ребята. Смешно вспоминать, как я пытался найти концы, разузнать, что да как. Начальство в аэропортах особый народ. Профессионалы. Чуть пробка - пропадает начальство. Днем с фонарем не сыщешь. А девушку в справочной можно понять. Всю смену к ней в окошко лезут красные, потные лица. Нервничают. Кричат. А чего кричат? Что она им ответит?
- Ждите. Объявят.
Скучно ей.
Это я потом научился ждать.
Вообще, не помню дня, чтоб я кого-то или чего-то не ждал. Иногда ждешь чуда. Прихожу к выводу: ожидание - естественное состояние человека (не забыть афоризм взять в рамочку).
Однако я в первый же московский самолет пролез. К командиру корабля бросился. Документами размахивал, командировкой. Он и слушать меня не хотел. Тогда я ему в открытую:
- К жене лечу. Соскучился. Не успел жениться, как меня за тридевять земель услали. Паспорт со штампом покажу.
И вижу, глаза летчика приняли осмысленное выражение. Раньше он мимо меня смотрел. Наверно, что-то у него в голове сработало. Замкнулся контакт. Небось когда-нибудь и он был на моем месте.
Посадил.
Врываюсь я домой. Все вверх дном. Отец ее, ныне покойный, генеральную уборку устроил.
Вдруг откуда-то из кухни кто-то несется в длинном, до пят, халате:
- Вовка приехал! Вовка приехал!
И прыгает до потолка.
И так она весь вечер песенку пела: "Вовка приехал, Вовка приехал". И прыгала.
Наташка тогда веселенькой была.
***
И еще я помню жару в Ташкенте. Солнце припекало, наваливалось на плечи.
Зашел я в чайхану. Старики сидят, чай пьют. И я взял чашку.
- Сахар, - спрашиваю, - есть?
- Сахар нет. Кампэт есть!
Конфеты как конфеты. На столе газеты лежат за позапрошлый месяц и брошюры по санитарной гигиене. В динамике музыка их восточная играет. Душно.
Сижу, пью чай. Прикидываю: дескать, если убрать радио и газеты - всё как сто лет назад.
Потом отправился в старый город, по улицам его узким блуждал. Плутаешь между белых глиняных заборов, кружит тебя, кружит и все больше проникаешься ощущением, что ты в прошлый век попал, а может, и в позапрошлый. Но вдруг дыра в заборе, а во дворе - новенькая "Волга". На углу надпись прочтешь: "Улица Революционна Куча. Дом № 1". И самое главное - школьники разом целой ватагой появляются. Портфелями дерутся. Современные ребятишки. О футболе говорят.
Рассказывают, что не хотели старики в новый район Чиланзар переезжать. Тут у них и дом и сад. И привычно. Не желали, и все, хоть земля трясись!
И затрясло.
Только змеи, ящерицы и прочая древняя нечисть еще за сутки из щелей и нор повылезали. Значит, каждая нечисть свой особый прибор имеет. Старый, тысячелетней давности, да поточнее наших, новейших. Ведь какое землетрясение поймали! И как положено, за двадцать четыре часа предупреждение давали. Штормили.
Что мы знаем об этом? А беремся погоду предсказывать.
Нет теперь старого города. А может, его и не было. И тебя там не было.
***
Но я помню... Что ты помнишь? А если тебе все приснилось? Или просто в кино увидел?
Помнишь, ученый в Якутске сказал: "Способный вы человек, Мартынов, да ветер в вашей голове. И никакой самодисциплины".
Но ведь это я в Амдерму летел! Это я, Мартынов, погоду у Балтики ждал! Это я к Наташке торопился! И по старому городу я сам ходил! Это моя жизнь! Ее же не придумаешь!