Еще его шеф с Лубянки говаривал: "Если есть у тебя серьезный недруг, ложи его на больничную койку - и он покойник". При этом шеф с Лубянки уточнял: "Восемьдесят процентов насильственных смертей - заслуга нашей медицины".
"С некоторых пор, пожалуй, больше", - сказал себе товарищ полковник, возвращаясь в свой кабинет. С тремя любовницами она, конечно, свяжется не без содействия Дарьяны Манукяновны. Те три бабенки относительно доступны. Самая младшая - в недавнем прошлом учительница Сузика. Вот Сузик её и подготовит. А делается это весьма просто. Когда они окажутся одни, он незаметно в чай подкинет ей таблетку - и она тут же уснет, будет крепко спать минут пятнадцать, за эти пятнадцать минут он успеет её изнасиловать. А там... там она будет послушна, как овечка.
Труда не составит припугнуть референтку, трусливую красавицу. Януария Денисовича она принимает строго раз в неделю по пятницам. Принимает у себя на квартире, которую он ей купил и обставил.
Сложнее будет с ведущей телеканала. Шантажу не поддается, но, как и любую журналистку, можно купить.
Загадку и главную трудность составляла самая старая любовница. Януарию Денисовичу она годилась если не в матери, то в тетки. Будучи женой советника посла, она приезжала к нему на свидания в сопровождении своего мужа. Встречались они под Москвой на даче, которая принадлежала известному российскому артисту, постоянно проживающему в Иерусалиме. Пока Януарий Денисович на втором этаже тешился с любовницей, на первом, в холле, терпеливо ждал свою жену престарелый советник. Товарищу полковнику было известно, что ещё при Андропове советник высылался из Союза как персона нон грате. Видимо, эта самая старая любовница и была главной, которой брат Лозинского доверял государственные секреты.
Вот с этими секретами и заявиться бы к Тюлеву! Когда Януарию Денисовичу подоспеет момент положить президента в гроб - а тот, судя по всем приметам, и сам скоро ляжет, - и попытается вскочить в президентское кресло, тут Александр Гордеевич и объявит на всю страну, что никто иной, как Пузырев-Суркис, регулярно трахает посольскую тетеньку, агента ЦРУ.
Пока у товарища полковника досье на любовниц олигарха было весьма скудным - только фамилии и должности. Но для компромата и это уже немало. Остальное можно будет присочинить: порой полуправда аппетитнее правды. Как водка по сравнению со спиртом.
25
До самой Москвы они вдвоем занимали целое купе. Алик вместо того, чтобы взять два билета, купил четыре - посторонние пассажиры ни к чему. До прихода поезда он сбегал в гастроном, отоварился. Не забыл запастись водкой. А уже в поезде, заняв купе, все съестное выложил на столик, не без бахвальства сказал: - Вот чего нам в лесу не хватало!
Объедались до самого Грязовца. Но водку пить Фидель Михайлович наотрез отказался. - Напрасно, - заметил Алик. - Не будешь пить - в жизни многое потеряешь: душа твоя ни с кем не породнится.
Он водку пил, как пиво, - с горлышка, закусывал копченым окунем и после каждого глотка нюхал разрезанную на дольки луковицу. - На твоем месте, - говорил он, - имея миллионы, я, например, с утра до ночи лакал бы вино, по - вашему, водку, а закусывал бы коньяками. Не армянским, армянский делают в Питере и вроде бы в Саратове, а настоящим, французским - Мартеем или что-то в этом роде. Вот переберусь в Америку, там, говорят, выпивки море разливанное. Только подставляй кружку. - Коньяки в Америке тоже есть, но не халяву, - заметил Фидель Михайлович. - И ежу ясно, - охотно согласился Алик.
Он был пьян, но не настолько, чтобы не соображать. - Америку я так понимаю: заработал - напился, заработал - напился. Как день и ночь. День и ночь. И так до самой старости. При этом никто не вмешивается в твою личную жизнь. Там права человека - главная ценность. - А тут? - Тут... Я один раз напился и... проиграл себя в карты. Понимаешь, паря, проиграл себя в рабство. А в Америке рабство отменили полтора века назад. - В России его вовсе не было. - Может, и не было. Но теперь оно есть. Ты знаешь, сколько у хозяина рабов? И кого только нет. Есть даже чечены. Двое. Они тут, на Севере, шкодничали. Ну, занимались мелочевкой - грабили, убивали. Милиция их не трогала - побаивалась. Хозяину стали поступать жалобы от населения. Хозяин поймал этих двоих. Посадил на цепь. Дал работу. А недавно из Ростова приезжал какой-то хмырь. Благородный. Вот, как ты, в очках, с бородкой. На профессора смахивает. Расспрашивал хозяина, кто эти чечены. Хочет на них обменять своего сына. У него сын военный. Капитан. Служил в Грузии. Там его чечены и заарканили. - А хозяин дал согласие? Отпустит? - А почему и не отпустить? Капитан-то - наш. А у хозяина на этот счет политика благородная: всю чеченскую диаспору он хочет обменять на русскую. Говорят, в Москве уже на каждого русского приходится четыре кавказца... Разве не обидно? Хозяин хоть и зверь, но какой русский не поддержит его в благородном деле?
В Грязовце в вагон ввалилась ватага шумных пассажиров, с топорами, с пилами. С грохотом распахнули дверь купе, в котором расположились беглецы. - Хлопци, ось два мисця! - послышалась украинская речь. - Я те дам мясця! вызверился Алик. Вид у него был воинственный, приблатненный. - Тебе что - в лоб закатать? Зырь, кто едет. - И неожиданно для Фиделя Михайловича: Чемпион мира.
На первого, кому Алик собирался "в лоб закатать" сзади напирали, рассматривали пассажиров, так уютно расположившихся в купе. Раздался шепот изумления: - Никак Юрий Власов?
Трудно было в бородатом великане с зэковском ватнике узнать, пожалуй, самого известного человека планеты, но - надо же - узнали! Еще на перроне станции Вологда Алик, одаривая проводника бутылкой водки, успел ему шепнуть, что он из заключения сопровождает чемпиона мира, поэтому они так экипированы. А почему чемпион попал под статью? Да очень просто. Один московский мент потребовал у чемпиона доказательство, что он действительно чемпион. Так чемпион его кулаком в лоб - тот и отбросил копыта. И вот теперь, получив амнистию, Юрий Алексеевич едет избираться в Думу, сам президент приглашает. А президенту, дескать, ни в чем отказывать нельзя.
Алик наплел три короба. И проводник, молодой, но уже с брюхом, выслушал словоохотливого пассажира, тащившего в охапке кульки и свертки ( сразу видно, человек денежный), пообещал комфорт до самой столицы, а если в дороге чемпиону потребуется бабенка, он за соответствующую плату подходящий товар подберет - на выбор три буфетчицы, не все время же они по вагонам тележки катают.
Бабенка чемпиону не потребовалась. Потребовался горячий крепкий чай чай был по заказу.
Тем временем в соседнем купе расположилась шумная, уже довольно поддатая компания. Это были западные украинцы, возвращавшиеся с шабайки какому-то большому генералу на территории полигона Грязовец строили рубленный дом - под старину.
Вскоре соседи уже звенели стаканами: "Будьмо!" Потом запели. Песня была современная, которую Фидель Михайлович никогда раньше не слышал. Как и отец, он с детства любил слушать, как мелодично поют случайно отколовшиеся от России его единокровные братья.
Даже Алик перестал сосать из горлышка, прислушался.
Первый голос:
Десь там за покосами...
Второй:
Десь там за покосами...
Третий:
Десь там за покосами
Шепче очерет:
Все вместе:
Вас ногами босыми,
Вас ногами босыми,
Вас ногами босыми
Понесуть вперед.
- А почему босыми? - спросил Алик. - Нищета. - Н-да, - глубокомысленно протянул он, отпивая из бутылки. - И хохлы оплошали. Говорили они, что у них все есть. А вот в Россию побежали. На шабайку... У нашего хозяина хохлов навалом. Работяги. Старательно верят, что хозяин когда-нибудь им вернет их паспорта - отпустит на свободу. - А что - не отпустит? - Нашли дурака. - Алик засмеялся, как может смеяться человек, который все знает заранее. - Это мы с тобой легко отделались. И то потому, что выбирались нехожными тропами. - А вертолет? Откуда он взялся? - Это они Ненту по следу. Как собаку. Для порядка. - Так это и был тот самый Нента? - А кто ж...Хозяин, конечно, его в морду двинет, но не больше.