От припаркованной машины до здания ожогового центра метров триста, если не больше. Некоторое время шли молча. Фидель Михайлович обдумывал услышанное. И вдруг не удержался - воскликнул: - А шеф наш, да он же совершенно здоров!
Аркадий Семенович грустно заметил: - Допускаю. Но после полудня он говорил совсем другое...Осуждал Сузика. Дескать, надеяться, что парень возьмется за ум, никак нельзя, не той он закваски. Удручен шеф. Уже задумывается, кому оставить свое богатство. У него капитала-то почти на миллиард.
В лечебный корпус их пропустили без задержки. Войдя в палату, Фидель Михайлович не сразу признал, что перед ним Сузик. Еще полгода назад это был мальчишка с надменным, презрительным взглядом: как же, новая российская элита - хозяева державы. Сейчас перед ним стоял (ему уже разрешили ходить) худощавый брюнет с серьезным осмысленным взглядом. На щеках - следы ожога. Пламя коснулось и кончика носа и верхней губы. Такие ожоги бывают у танкистов, ощутивших на себе пламя горящей солярки.
Аркадий Семенович с порога: - Принимай гостей, господин выздоравливающий.
Сузик обнял доктора забинтованными руками. С Фиделем Михайловичем поздоровался по-пионерски - поднял над головой правую руку.
Доктор представил своего друга: - Это Фидель Михайлович, наш аналитик. - Знаю. И наслышан, как он бежал от Банкира. - Сузик весело прищурился. - И как это у вас получилось? Оттуда, если не знаешь тайных тропинок, не выбраться. Сам пробовал бежать. На территорию Банкира я попал случайно: остохренела таежная учеба. В Москву рванул, а очутился в зоне, у папиного лучшего друга. Тут я и узнал, что техшкола по сравнению с территорией Банкира - земля райская, обетованная. Оттуда я попытал счастье выбраться к железке. Поймали меня гвардейцы. Избили. Целую неделю продержали в карцере - вымораживали вольнодумство...
Сузик не скрывал, что спас его от верной гибели Банкир. Он прилетел на личном вертолете. Случайно заглянул в карцер. Увидел Сузика. Тут же извинился, когда узнал, что гвардейцы выбили Сузику передний зуб. Спросил, кто выбил. Своего обидчика Сузик щадить не стал: этот недавний зэк с темным ассиметричным лицом отличался особой свирепостью. - И ты ему, Сузик, выбей, - разрешил Александр Гордеевич и достал из внутреннего кармана пиджака увесистый, как свинчатка, пистолет Макарова. - Держи.
Брать пистолет Сузик отказался: пистолетом ещё никого не бил, хотя стрелять доводилось: баловался на катере.Тогда Банкир коротким ударом кулака свернул обидчику челюсть. А чтоб тот знал, за что, объяснил: - На тебя, паскуду, многие жалуются. Работяг калечишь, - и уже не глядя на пострадавшего, который вместе с кровью выплюнул зубы, с усмешкой продемонстрировал свою начитанность: - Был когда-то легендарный маршал товарищ Ворошилов. Он умных людей учил: за зуб - зуб, за два - скулу. Вот так и ты, Сузик, учись. Не будешь бить - уважать не будут.
В тот же день Александр Гордеевич доставил Сузика в поселок Северный. Протезист поставил ему пластмассовый зуб - не отличить от настоящего. В общежитии Сузик получил комнату, а на комбинате - должность сменного мастера. - Надоест, - было разрешение, - валяй в Москву. Здесь понравится сделаю начальником цеха.
Сузик не сомневался в твердости слова хозяина лесной империи. В Москву не потянуло: вскоре он встретил Катю и так в неё влюбился, что решил здесь остаться навсегда. Если б не пожар, ещё долго Лозинские не знали, где искать отправленного на перевоспитание непутевого студента.
Сузик охотно рассказывал о людях поселка, о комбинате, на котором работал, не подчеркивая, что все это чужое, можно и не стараться, но он старался. - Попервам рабочие считали, что я "шестерка" нашего хозяина. говорил Сузик, усмехаясь. - Да, собственно, так оно и было. Но только попервам. - А они знают, что Тюлев вор в законе? - спрашивал Фидель Михайлович. - Знают. - И не возмущаются? - Нет. Зарплату не задерживает. Выдает два раза в месяц. Как было раньше. И все, что было раньше, оставил. - И принялся перечислять: - Детсадик бесплатный. В столовке для ночной смены бесплатные тормозки. И в магазине все есть. Были бы деньги. А водка жутко дешевая. Как при Андропове. Барыги было из Питера нагрянули. Стали водку скупать. Так Александр Гордеевич велел их принародно выпороть. Вот была потеха! - А своих - бьет? - Рабочих? Ни в коем случае. Они же его будут избирать в Думу. И в поселке порядок. Ни воровства. Ни хулиганства. Ночь-полночь - гуляй, никто не тронет. А если по пьянке с мостика свалишься - подберут самооборонцы. Обходимся без ментов. Есть, конечно, и начальник милиции и паспортистка. Но порядком руководит штаб самообороны. - Небось есть и партком? - продолжал любопытствовать Фидель Михайлович. - Есть партия, - отвечал Сузик. - ПТР, Партия трудящихся России. - И как на ПТР смотрит хозяин? - Остерегается. Он хоть и щедрый работодатель, но не свой. Главные враги рабочих - в Москве. Со временем их будут вешать. - Всех? Зачем? Русских, главных, как мне объясняли, повесят, а остальных отправят на Дальний Восток. Там у них своя есть область. Они из неё будут делать маленькую Японию. - Откуда тебе, Сузик, все это известно? - теперь уже спрашивал Аркадий Семенович. - Ты кто там - функционер? - Мне симпатична их программа, - отвечал Сузик. - Комбинат, как и вся крупна промышленность России, хоть и распродана, но рабочие-то знают, что все это народное достояние. Тюлев сегодня хозяин, а завтра... Как сказать... - Он знает, что ты в партии? - Я не в партии. Мне надо ещё созреть и доказать... - Но как ты докажешь, ты же в Москве? - А я вернусь...
Сузик, обожженный до неузнаваемости, красиво улыбался. Его щеки порозовели, и Фидель Михайлович понял, что среди столичной элиты этот парень уже белая ворона.
Когда гости прощались, Сузик передал им письмо с просьбой отправить заказным и попросил Аркадия Семеновича, если он не будет возражать, Катины письма будут приходить на его адрес. - Разве почту сюда не носят? - Носят. Но мама распорядилась...
И гости, уже зная эту женщину, одинаково о ней подумали: "Воистину вездесуща..."
38
Вспомнил о Сузике и Александр Гордеевич. Справился, как идет выздоровление. На сына своего заклятого друга у него были свои виды.
Он решил рискнуть долей капитала ( общаковского, разумеется) подарить Сузику десять процентов акций ЗАО "Лесовоз". Контрольный пакет все равно остался бы у Тюлева, а тридцать девять процентов - у подельников, освобожденных из "Крестов" не без содействия "Банкира".
При таком раскладе капитала лесовозы, которые бороздят воды Балтики, не встретят враждебного сопротивления транспортников, делающих бизнес на перевозке пиломатериалов Анания Денисовича Лозинского - не станет же отец вредить своему сыну?
И второй аргумент - главный, на который и рассчитывал Алекскандр Гордеевич, ни сам Ананий Денисович, ни его полукровный братец Пузырев-Суркис не будут колоть глаза, что, дескать,Тюлев, этот вор в законе, собрал под свою высокую руку матерую уголовщину, раздает акции криминалитету, и таким образом, воровская империя раздвигает свои границы под ней уже не только брошенные государством лесопункты, но и лесные поселки и даже небольшие города.
Примет ли его предложение Сузик, он не был уверен, но знал точно, что после выздоровления парень вернется в тайгу, на комбинат. Влюбился он, конечно, со всей страстью армянского темперамента. Да и как было не влюбиться в такую девушку? Красавица из красавиц и к тому же не по годам умна. А это такое редкое у женщин сочетание, что если бы он задумал специально такую выискать, то одной жизни ему не хватило бы. А двух, как известно, бог не дает даже гениям.
Один ушлый коммерсант попытался было выкрасть Катю Коновалову с помощью кавказцев, но до Питера он так и не добрался. Ее братья - Дмитрий, Николай и Никита - прибежали к управляющему, потребовали вертолет. Управляющий тут же по рации связался с хозяином ( в этот момент Александр Гордеевич находился в своей резиденции в Парголово). Тюлев знал, что её братья люди в поселке авторитетные и враждовать с ними рискованно. Он дал добро на вылет, более того, приказал управляющему выдать им униформу и автоматы Калашникова - вдруг коммерсант заартачится, а кавказцы обнажат стволы.