Секретарь явно льстил. - Хорошо, справлюсь, - заверил Януарий Денисович. _ приезжайте к писателю. - Время? - Как всегда.
На писательскую виллу добираться около часа. А тут премьер вдруг пригласил Януария Денисовича обсудить какой-то срочный вопрос. - Может, обсудим завтра? - Завтра, Яня, мне докладывать президенту.
Свидание с женой секретаря посольства срывалось, а возбуждение от предстоящей близости с огненной женщиной уже брало верх над здравым смыслом: какое ещё обсуждение? Государство - это же машина: можно и обороты сбавить, если она опасно разогналась. А если дело касается России...Тем более, куда спешить? - А если завтра соберемся пораньше? - Да мы же хотим как лучше... - заикнулся было премьер.
Януарий Денисович тут же схохмил словами премьера: - А получится как всегда.
И оба засмеялись. "Ну и жук", - подумал премьер о Пузыреве-Суркисе. Ему тоже не хотелось обсуждать срочные вопросы. Он тоже торопился по своим делам. С его нефтепромыслов прилетел управляющий. А тот по пустякам на очи не является.
Януарий Денисович вроде и хохмил для порядка, а свидание с женой секретаря посольства спас.
42
В офисе на Новом Арбате Ананий Денисович говорить ни с кем не рискнул: грядущий обвал - дело святое, тайное. Следовало, конечно, озадачить товарища полковника, чтоб его агенты ухо держали остро: а вдруг где-то кто-то уже что-то пронюхал?
Такого знатока надо будет (если это свой) на время изолировать, а если чужой, то и не грех ликвидировать. И к этому занятию, разумеется, не привлекать государственные силовые структуры. Уж где-где, а в силовых ведомствах шпионов предостаточно. Далеко не все они работают на забугорье. Это шпионы свои, внутренние, и служат они своим благодетелям, тому же Януарию Денисовичу и не только ему.
О грядущем обвале следовало поставить в известность и аналитика - ему считать. Но сказать об этом опять-таки не в офисе: в станах офисов уши как у слона. Вавилонский царь Хаммурапи, пожалуй, первый обнародовал эту истину и с тех пор она живет и не стареет.
И все же... - Фидель Михайлович, к шефу. - Голос Антонины Леонидовны спокойный, не предвещающий неприятностей.
Фидель Михайлович взглянул на часы: было без десяти десять утра - до болезненного состояния шефа оставалось два часа. Где-то в двенадцать шеф будет плакать. Слезливо ныть: "Люблю президента..." В эти минуты его подчиненные должны подтвердить, если те окажутся рядом, что, да, они тоже любят всенародно избранного и жаждут жить под патронажем его первой российской леди. Такое признание вполне устраивало шефа, и он, раздавливая деформированным кулаком очередную слезу, изображал, что у него, как и у президента, на левой руке тоже три пальца. Он плакал и обещал, что в день рождения президента осчастливит всех своих сотрудников премиальными.
Сотрудники знали: осчастливит.
Таким же счастьем шеф не обделял и Фиделя Михайловича. С некоторых пор он чуть ли не влюблен в своего аналитика. Благодаря аналитику Дарьяна Манукяновна изменила свое отношение к мужу. От неё уже не услышишь: "Только идиоты любят президентов". Или: "Молчи, за умного сойдешь". Теперь Ананий Денисович и любит и молчит. А жена - сама нежность: "Папочка, прими снотворное". Это значит, Фидель Михайлович остается на ночь. Разумеется, остается и Антонина Леонидовна. От мужа она ни на шаг. Эта пара так пришлась по душе Дарьяне Манукяновне, что Ананий Денисович как заново родился.
Вот тебе и аналитик! Ну кто по сравнению с ним Кашпировский? Болтун. Словоблуд. Ведь за словом должно следовать дело. У Кашпировского его нет, у аналитика Рубана оно есть, и поэтому Дарьяне Манукяновне уже и психиатр не требуется.
И все же профессору Герчику большое спасибо. Это он нашел и привел сначала на фирму, а затем и в семью шефа толкового специалиста. - Фидель Михайлович, мы вас приглашаем на ужин. Как у вас со временем? - Этими теплыми словами встретил шеф вошедшего в кабинет аналитика. - Ваше приглашение - для меня честь, - скромно, как учил его профессор, ответил аналитик.
Ананий Денисович по-родственному ласково улыбнулся: этот бородатый очкарик ему нравился все больше и больше. Глядя на смиренно стоящего перед ним служащего, шеф раздумывал: "Стоит ли отдавать его на выучку брату? В президентской команде испортят парня. И не потому, что там преобладают голубые, хоть ставь их под желто-голубое знамя (где-то, говорят, есть такое). Там - каждый за себя: умные умных едят поедом."
Вечером Фидель Михайлович и Антонина Леонидовна отправились к Лозинским. Всю дорогу молчали. Каждый из супругов был занят своими мыслями. Настроение было нормальное. Даже поездка в Приосколье вспоминалась как загадочный сон. Антонина Леонидовна сразу по возвращению в Молскву купила точно же такую "восьмерку" - чтоб знакомые не заметили подмены. А ту, что в посадке нашла милиция, невестка подарила свекру. За недорогой презент следствие установило, что четыре бутылки коньяка угонщики приобрели у заезжих то ли дагестанцев, то ли осетин. Уголовное дело спешно закрыли: кто в гробу, того не судят.
У Лозинских гостей встречал сам хозяин. Гаяне, как всегда, ускакала на дискотеку. За ней приехали её друзья - целой кавалькадой "Мерседесов", привезут за полночь. От неё будет разить хорошим вином и дорогими табаками. Наркотиками девочка пока не увлекается, хотя в гимназии, где она учится, мальчики пробуют и гашиш и марихуану.
Дарьяна Манукяновна уже не раз говаривала, что пора заняться воспитанием дочери. Но дочь не сын - в тайгу не отправишь. Можно, конечно, учителей приглашать на дом, так поступают многие "новые русские". Но хозяйке не хотелось, чтобы семейные отношения Лозинских знали посторонние. Упаси бог, увидят хозяина, как он изливает свою любовь к любимому президенту, никакими "тайдами" не отмоешь. Престиж фирмы прежде всего. Уже не только Шимон, но и некоторые другие известные скандинавские бизнесмены предпочитают покупать пиломатериалы у господина Лозинского. Его портрет в золоченой раме красуется в витрине мебельного салона "Братья викинги". Шведам знать не обязательно, что этот рыжий господин с петушиным носом обожает своего президента, у которого нос далеко не птичий.
Обожатель президента встретил гостей в прихожей. Махннул рукой телохранителю, сопровождавшего в подъезде Антонину Леонидовну и её мужа: дескать, исчезни, теперь гостями занимаюсь я.
Ананий Денисович был в прекрасном расположении духа: грядущий обвал рубля, если избрать правильную тактику, сулил фирме "Лозанд" солидный "навар" - несколько миллионов долларов. А тактика - это срочная покупка за рубли дорогостоящей недвижимости.
С этого, собственно, и начался разговор за скромно сервированным столом. - Есть возможность за наши "деревянные" заполучить два новых лесовоза, без предисловий объявил Ананий Дегнисович. - Финские? - Да. Суда уже в Питере. Растормаживают. Их владелец некий Ханс Усиссо. - Эстонец? Да. Чухонец. Но - гражданин России. Его суда простаивают уже четвертый месяц. У господина Тюлева свой транспорт, у меня - свой. Господин Усиссо надеется заключить контракт на вывоз леса с каким-то Сениным. Вам, Фидель Михайлович, эта фамилия ни о чем не говорит?
Фидель Михайлович уже опрокинул рюмку и налег на закуску, с готовностью ответил: - Сенин? Владимир Петрович? Есть такой предприниматель. В Западной Сибири взял в аренду несколько леспромхозов. Лес сплавляет по Оби. Покупатели - норвежцы. - У него в Питере есть друзья? - За друзей не скажу, а враги есть. Точнее, один - Александр Гордеевич Тюлев. Оба сидели в "Крестах", правда, в разное время. Подробней вам доложит товарищ полковник. - Теневые капиталы Сенина вы отслеживали? Постольку поскольку. Надо было убедиться, что его потоки с вашими не пересекаются. - А с потоками Банкира? - С его - да. Потому они и конфликтуют. - И как далеко зашел у них конфликт? Может Банкир поднять на него руку? - Точно вам доложит товарищ полковник. - Что вы все "товарищ полковник" да "товарищ полковник"? Пора уже самому делать умозаключения.