Александр Гордеевич Тюлев закон не посмеет нарушить. Не нарушат и те, кто в этот праздничный поздний вечер нанес ему рабочий визит.
- Вы настаиваете, чтоб я деньги вернул из Швейцарии?
- Да! - крикнул взбешенный Ярочка. Его рука уже чуть было не нырнула в карман меховой куртки.
И в этот момент на пороге холла вся сверкающая в золотистом платье - в тон цветущего подсолнуха - возникла, именно возникла, с фужерами на подносе Ядвига Станиславовна.
- Что не поделили, мальчики?
- Ядя! - у Ярочки от удивления отвалилась челюсть. - Ты... работник мэрии... и у этого...
- Не у этого, Ярочка, а у самого Александра Гордеевича Тюлева.
Она изящно поставила на столик поднос. Заметив недоуменные взгляды, спросила:
- Который фужер мне прикажете?
- Верим, не отравленные.
Она взяла фужер из рук Ярочки.
- За позднюю встречу.
Выпили. Закуски не было. Да и кто после вина закусывает?
- Вы жаждете из худосочных рук демократов забрать власть, - произнесла она доверительным тоном, как будто вступительной речью предваряла демонстрацию мод наступающего сезона. - А знаете ли вы, во что это вам обойдется? Вот ты, к примеру, Ярочка, знаешь?
- Ладно, не зырь на меня, - огрызнулся он.
- И вы придете к власти, - продолжала она наставительно. - Придете, когда ваши в Думе будут в большинстве, а потом - в губерниях, а потом - в правительстве. Я уже не говорю об окружении президента. Это обойдется вам в миллиарды и миллиарды долларов. А миллиарды у вас появятся, когда вы, самые авторитетные в зоне, станете самыми авторитетными в бизнесе.
- А что твой Банкир - уже самый авторитетный в бизнесе? Уже преуспел? - подал голос Мамай.
- Преуспеет. Но сначала ему надо помочь, - говорила она, как бы подчеркивая особенности моды нового сезона.
- Чем? - опять выкрикнул Ярочка.
Остальные двое молчали, слушали не шлюху из какой-то малины, а женщину из мэрии, с которой сам мэр улыбчиво ручкается.
- Общаком, - сказала она мягко. - Деньги не лежат, а крутятся. В этом их главное достоинство. А он, - показала на Тюлева, - в отличие от вас, заставляет их крутиться. Не разматываются, а наматываются... На сколько вырос ваш общак, ну хотя бы за прошлый год?
Она, конечно, и сама не знала, но желала знать, потому что этого желали другие, те, кто её сюда послал.
Как всякая талантливая аферистка, она блистала не только внешностью. Она уловила момент, когда об этом нужно было спросить Банкира.
- Саша, назови им сумму.
- Двести сорок миллионов, - назвал он.
- Вы слышали?
Гости оживленно зашевелились. Мамай опять разомкнул уста:
- А что - она права. - Это для всех и Тюлеву: - Банкир, мы тебе позволим пробраться на верхотуру. Допустим, позволим. Но ты же нас тогда к ногтю?
Ярочка с наигранным восторгом:
- Ну, Мамай! Ты - как президент. Тот ещё у власти, а уже клянчит гарантии.
- Я не клянчу. - Мамай посуровел. - Я хочу, чтобы все без тумана... Хочу ясности.
- Вот она... - Порожним фужером Ярочка показал на Кинскую. - Она показала, как идти во власть.
Гости уже шумели. Сам хозяин сдержанно молчал. Он был в восторге от Ядвиги: как артистично она вошла в роль строгой и неотразимой хозяйки. Она, оказывается, умела повелевать. Так, пожалуй, и он бы не сумел.
- А теперь, - скомандовала она, - марш по своим "Мерседесам". Вы нам испортили такой праздник!..
- Какой-такой? - уже с порога оглянулся Ярочка, натянув до бровей черную фетровую шляпу. - День Советской Армии.
Кто-то, кажется, Мамай, хмыкнул: - Я в этой армии из губы не вылазил.
Незваные гости покинули дом. Было слышно, как машины с ревом разворачивались в рыхлом снегу. Красные огни исчезли в направлении Москвы.
- Все! Спектакль закончен, - произнесла Ядвига Станиславовна и сердито посмотрела на Тюлева: - Ты, оказывается, скрытничаешь. Водишь дружбу с мокрушниками.
- А ты? - огрызнулся он.
- Я этого Ярочку выручала из "Матросской тишины".
- За взятку?
- За взятку, - призналась. - А кто из нас, чиновников, не берет?
- А если бы попалась?
- В мэрии не попадаются.
- Ну да?
- Да, да. А ты со своими четырьмя миллионами попадешься. Зачем было трекать этим тупорылым: "Отправил в Швейцарию"? В какую Швейцарию? Пол-Питера знает, что твои деньги улетели в Архангельск.
- Нет, Ядя, я их поездом... И то уедут не сейчас и не со мной, а с бывшим главбухом комбината. Днями он выходит из "Крестов". Я ему скостил срок. Как говорят, за примерное поведение.
Для Ядвиги Станиславовны это была новость. Но могла быть и уловка - на проверку её, очередной любовницы Тюлева. И тем не менее...
- Саша, это меня вовсе не интересует. Главное, что ты живешь и здравствуешь, набираешь в России вес...
Александр Гордеевич заключил свою любовницу в крепкие объятия.
- Сегодня ты меня так здорово выручила...
- Не я, Саша, - ответила, освободившись от мужских тисков. - Мое положение. Как модельера меня мало кто знает. А вот как чиновника...
- Представь себе, я не знал, что ты в мэрии. И чем же занимаешься?
- Шью... А теперь - бай-бай. Мне утром ровно в восемь быть на службе.
- Я отвезу.
- Не надо. Я сама...
Ровно в восемь утра на квартире Антонины Леонидовны Малахут она докладывала товарищу полковнику...
5
Братья - Януарий и Ананий - жили почти по соседству - на Рублевском шоссе, а встречались редко, обычно только по делу. Избегали телефонных разговоров, зная, что все прослушивается, и каждое слово олигарха / имеется в виду Януария Денисовича/ фиксируется на магнитофонной ленте.
Олигарх - всесильный как бог: он может намекнуть президенту, что генерал, отвечающий за правительственную связь, не справляется со своими обязанностями - и через час этого генерала на этой должности уже не будет.
Людей ломать они умели, а вот систему за все десять лет, будучи у руля государственной машины, сломать не смогли: как тогда записывали, так и теперь записывают, с той лишь разницей, что тогда записывали членов Политбюро, теперь - олигархов. И кто записывает! Какой-нибудь облысевший не имеющий власти голубопогонный капитанишка. Эти люди-невидимки, прослушивая телефонные разговоры суперэлиты, знали об этой элите все, даже то, кто из них страдает половым бессилием и кто из их многочисленной челяди обслуживает их жен.
Власть поменяется, и все будет, конечно, обнародовано. Как сейчас знают все о вождях двадцатых, тридцатых, сороковых, пятидесятых до восьмидесятых годов. Со временем благодаря этим невидимкам трезвые люди узнают и ужаснутся: как это так, при Сталине в тюрьмах было меньше, а сейчас больше? Значит, кто-то кому-то сильнее мешает. А кому?
Знают олигархи. Силовыми структурами они оберегают свои капиталы, пакостят - опять-таки силовыми структурами - своим конкурентам.
Напакостить своему другу Тюлеву наметил и Ананий Денисович Лозинский. Зла на Александра Гордеевича он не держал. Был простой экономический интерес: если не перехватить четыре миллиона "зеленых" наличными, Поморский деревообрабатывающий уплывет к нему - там уже все договорено.
А торги - через две недели. Напакостить на законном основании может только Федеральная служба. Служба, так сказать, правительственная. И кто-то из членов правительства должен распорядиться.
Власть у Януария Денисовича. Он всегда выручал и ещё раз выручит. В этом Ананий Денисович не сомневался.
- Надо встретиться, - только и сказал по телефону.
- Приезжай, - отозвался брат.
Братья встретились на даче олигарха. С прошлого раза - со дня рождения - здесь ничего не изменилось. Поменялась только охрана - мерзавцами оказались связисты во главе с бывшим начальником главной охраны. Тот стал народным депутатом да ещё и книгу запузырил о своем благодетеле.