Это импонировало Сузику. Все бы в России были целеустремленные, ей бы и забугорные кредиты не потребовались. Ведь обошлась же нэповская России без кредитов, а было куда тяжелее!
Сузик глядел на могущественного предпринимателя и по-доброму ему завидовал: вот с кого надо брать пример! По-доброму завидовал, потому что и десятой доли правды он не знал о деятелдьности этого человека. Хотя рабочие отзывались о нем по всякому.
Говорили: к могуществу лезут по трупам. И при этом называли Тюлева. "А что мой отец, - мыслил Сузик, - разве не лезет к могуществу?" Ответ напрашивался сам собой: не лез бы - не держал бы при себе товарища полковника".
Не однажды при Сузике родители говорили о Тюлеве, дескать, из бандитов бандит, но всегда с ним можно договориться, найти общий язык, была бы выгода.
Похоже, не нашли. А вот Тюлев ищет, но уже с их сыном. И тоже не без выгоды.
Сузик, хоть и не глупый от природы, все ещё не определился, на чью сторону стать: на сторону Кати и её родни, для которых Тюлев работодатель, то есть враг, или же на сторону Тюлева - тот предлагает быть компаньеном.
Сам Сузик решить не мог: рассудок и чувства боролись...
Тюлев уже вышел из палаты, когда в коридоре лицом к лицу столкнулся с аналитиком фирмы "Лозанд". - Ба-ба! - радостно воскликнул Александр Гордеевич. Шикарный пиджак распахнут. Из-под руки, как у заправского сыщика, чернеет кобура.
"Как же я не заметил его телохранителей?" - подумал Фидель Михайлович. Встречаться с Тюлевым не хотелось: о чем толковать? Разве о том, как тюлевские гвардейцы арестовали его прямо в зале аукциона? Или о том, как он, сопровождаемый его "шестеркой", выбирался из тайги, вполне резонно считая, что уходит от погони? Или же о том, как им подсунули автомат с одним-единственным патроном, да и тот, случись его жечь, наверняка дал бы осечку?
Тюлев схватил аналитика за рукав, потащил к окну, возбужденно говоря: - Фидель Михайлович! Прости, братан! Мои церберы, как последние кодлы... Сказал бы сразу, что бабки у тебя чистые, да и то не твои, а твоей Антонины. Она, доложу тебе, молоток. И какой молоток! В один миг повалила дружков Петерса. - Какого Петерса? - Ну не революционера же. Местного кидалу. Хотел он из твоей Антонины вытряхнуть валюту, а она их, как слепых крысят, копытом. Когда мне доложили, я понял, твоя Антонина - гроссмейстер. Тебе повезло, братуха, иметь под сиськой такую бабу.
Тюлев называл Фиделя Михайловича и братаном и братухой, не жалел эпитетов и для Антонины Леонидовны. - Понимаешь, она стоит целой роты моих гвардейцев. Когда я стану президентом, я верну Федеральной Службе её законное название. А твою Антонину назначу председателем этого комитета. Слыхал, была такая служба - КГБ - Контора Глубокого Бурения. Женщина во главе силовой структуры блядства в политике не допустит.
Стараясь подыгрывать, Фидель Михайлович не без иронии спросил:
- А меня куда? - Тебя? - Тюлев думал секунду, не больше. Радостно возбужденный, он готов был раздавать должности заранее. - Ты - ты будешь министром экономики. Твоя задача: каждому русскому - достойное существование. Россия - для русских. Понял? - А как же быть, например, с украинцами? Их в России двадцать миллионов. - А кто тебе сказал, что они не русские? Я им верну их настоящее имя. - У них оно есть.
Удивленный такой неосведомленностью, Алексаннндр Гордеевич опешил: Ты че? Они же русины!.. Вот что значит, не сидел в "Крестах".
Не трудно было догадаться, что кто-то его крепко просвещал, но уже не как бандита, а как законно послушного предпринимателя. Несомненно, у него уже были свои идеологи, как в свое время у батьки Махна были анархисты. Видимо, и Александр Гордеевич понял, что без идеологической расцветки, приятной для нации, на вершину власти не взобраться.
В его лексиконе было столько новых слов, и кидался он ими, как будто хвастал своей эрудицией. Наконец он сказал дельное: - Продаю Северный. Англичанам? - Не. Не выгорело у меня с этими говенными британцами. Москва сказала свое "фэ". - И кому же продаете? - Кому... Скажу - упадешь. Покупает он через подставника. Как и все министры. Официально им запрещено обрастать недвижимостью. Но что это за власть, если она правит и не хапает? А продаю - только не падай - брату твоего шефа. - Суркису? - Его подставнику. А тот мне рубли - наличкой. - Рубли? - Мне все равно.
Фидель Михайлович снял очки. Протер линзы, чтоб лучше видеть лицо известного лесопромышленника. Никому ещё не удавалось оставить его в дураках. Похоже, Пузырев-Суркис будет первым. - Представляешь, покупают в пожарном порядке - Это вас не смущает, Александр Гордеевич? - А что? Круглое лицо его в пунцовым шрамом на левой щеке - след поножовщины - стало вдруг строгим, сосредоточенным. - Ты что советуешь? - Воздержитесь. Пока не продавайте - И как долго? - Недели на две - Советуешь как друг или как аналитик? - Как аналитик. - Понимаешь, деньги нужны. Впереди - крупная покупка. - Вот и воздержитесь от покупки. - Пару недель?.. Это - можно.
Александр Гордеевич оглянулся. Оглянулся и Фидель Михайлович, и теперь он заметил: в противоположном конце коридора - двое, в белых халатах в накидку, посматривают в их сторону.
"Телохранители". - У меня к вам просьба, Александр Гордеевич. - Давай. - Я вам ничего не говорил. И на меня в случае чего, не ссылайтесь.
Тюлев рассмеялся: ну и просьба! - Да мы же с тобой, братан, даже не встречались. И ты мне никаких советов не давал. Правильно? - Совершенно правильно. - И как бы давая понять, что разговор закончен, первым протянул руку: он торопился.
45
Отпуск у товарища полковника и его супруги никак не вытанцовывался. Они мечтали свозить внучат в Анапу - это пока ещё российская территория: неровен час, если на верхотуре не произойдут перестановки, президент, чтоб не лишиться дружбы с Америкой, поговаривали, уступит ей Каспий с дельтой Волги и все Черноморское побережье Кавказа, куда Штаты намереваются протянуть нефтяную нитку. Анапа с её прекрасными детскими пляжали отойдет, естественно, другу российского президента.
Вот и хотелось хотя бы в последний раз искупаться в российском Черном море.
Но обыватель предполагает, а власть располагает. Во властнных структурах ощущалась подвижка. Это как на реке перед весенним ледоходом: лед ещё стоит, а вода уже пребывает, заполняет низинки.
Что-то вскоре произойдет. Тому верный признак - повышенная активность спецслужб. Да и его, старого разведчика, вроде бы отставника, все чаще озадачивали. Нет, не ФСБ, - озадачивали хозяева.
Дарьяна Манукяновна поручила разрабатывать Сенина. Тут было почти все понятно. Человек по дешовке отхватил на аукционе перпективный западносибирский лесокомбинат, а сбыт того же кругляка застопорился. Человек ещё месячишко потерпит убытки. Но он уже и так в долговой яме, а из долговой ямы, будь то государство или отдельная особь - скоро не выбраться. Вот предприниматель и продает свое так легко доставшееся предприятие.
Желающих приобрести, к тому же не дорого, сколько угодно. Так что спецагентам работенка всегда найдется.
Подключать к этой операции людей Януария Денисовича не желательно: у того своих забот полон рот: снюхивается с Тюлевым. Хотя ... на кой ляд ему Северный?
Конечно, если бы товарищ полковник знал, что в ближайшие дни будет обвал рубля, не удивился бы.
Удивляло другое. Это по его заданию, а точнее, по заданию Януария Денисовича, он усадил Алика в лабораторию - предстояло изготовить радиоуправляемое миниатюрное устройство с дозой бинарного ОВ: с ним выйдет на Тюлева камикадзе, а кто-то из друзей Александра Гордеевича приведет это устройство в действие - и предприниматель Тюлев распрощается с белым светом, а с ним и все остальные, кто окажется в радиусе десяти метров.