ыискивая современные слова: «и вся мирская презревши», «путем аггльскага жития», «чтущих благочеста памать твою»... Переведя взгляд на дощечку слева от иконы, он шёпотом прочитал: «На сём месте 737 лет почивались св. мощи преподобной Евфросинии, княжны Полоцкой игумении Спасо-Евфросиниева женского монастыря. 20 апреля 1910 года сии св. мощи преподобной по неоднократным усиленным просьбам полочан с Высочйшего Государя Императора Николая-II соизволения и разрешения высшей церковной власти, были взяты отсюда и перенесены в богоспасаемый град Полоцк в Спасо-Евфросиниев монастырь, где почивают ныне, а здесь, где покоились мощи, поставлена сия святая икона преподобной с частицею св. мощей ея.» Тропарь* - в православной церкви краткое молитвенное песнопение, в котором раскрывается сущность праздника или прославляется священное лицо. В отношении этимологии термина нет полной ясности. Большинство склоняются ко мнению, что он образован от греческого ;;;;; - обращать. В узком значении богослужебного обихода Русской православной церкви термин в основном используется в значении тропаря отпустительного, то есть краткого молитвенного песнопения, прославляющего данный праздник, святого или явление иконы. Трижды перекрестившись, он мысленно попросил помощи и сил не только у Евфросиньи, но и у всех святых для спасения любимой Зены. Кланяясь в пояс, Ярус обратил внимание, что под ногами у него как раз напротив раки лежат три каменные плиты размером примерно метр на метр. Ну, вход находится не под этими плитами, - подумал Ярус, - Кондилятор говорил, что он - слева от мощей Евфросинии Полоцкой. Дальше туннель уходил вниз, и от раки с мощами Евфросиньи Полоцкой до следующей раки лежало ещё три плиты. Значит, под одной из них находится вход под землю. Третья - дальняя плита, скорее всего, отпадает, на основании того, что тогда бы и отсчёт вёлся от гроба другого преподобного святого, - рассуждал Ярус, продолжая рассматривать пол, - первая плита целая, а вот средняя имеет несколько трещин посредине. Сдаётся, что под этой плитой и будет вход, - подумал Ярус, внимательно всматриваясь в её тёмные трещины. Кстати, надо посмотреть, чьи мощи находятся в следующей раке, - подумал Ярус и опасливо, перешагнув треснутую плиту, прочитал: «Мартули диакон». Ярус перекрастился, и зажигая лампадки над его мощами, ему показалось, что из гроба на него кто-то смотрит. Ярус резко опустил взгляд, и увидев своё отражение в стеклянной крышке гроба, тутже отпрянул к стене. Фуууу! Так и заикой можно стать! Сам себя испугался, дурачок! - вытерев испарину, выступившую на лбу, Ярус перевёл дух, достал из рюкзака монтировку и присев на колени, начал рассматривать трещину в ней. Оказалось, что это не каменная плита, а обычный металлический лист. Ага! Значит, все плиты в пещере из толстых металлических листов. Но все они целы, - Ярус посветил фонариком вперёд, потом назад, убеждаясь в своём выводе. - А этот! Как-будто разорван посредине, - отогнув один край монтировкой, он заметил, что земля под ним рыхлая. - Но ведь за прошедшие сотни лет здесь прошли миллионы пар ног, и она должна быть плотно утромбована! Очень похоже, что под этим листом и будет вход под землю! Ярус очистил монтировкой периметр листа от земли, взялся за край, поднатужился, оторвал его и прислонил к стене. Переведя дух, он с силой вонзил монтировку в землю, раздался металлический лязг. Есть! - сам себе сказал Ярус. Он ещё несколько раз вонзил монтировку в землю, определяя края люка. Истекая потом, он стал руками сгребать с него землю, уже чувствуя холод металла и неожиданно нахлынувшее на него чувство тревоги. Очистив люк, он поднёс фонарик, и проведя рукой по ржавой поверхности, медленно прочитал: «И крови твоей будет мало!» Теперь Ярус почувствовал холодок, который пробежал у него по спине. Засунув монтировку под люк, он сдвинул его на несколько сантиметров в сторону и посветил фонариком в образовавшуюся щель. Это был колодец, на стенке которого были видны ржавые металлические скобы, являющиеся ступенями. Напрягшись, Ярус отодвинул люк ещё дальше, чтобы можно было пролезть в это отверстие, привязал фонарик на шнурок от сотового телефона и повесил его на шею. - Дай Бог, мне спасти Зену и вернуться домой, - перекрестился Ярус, спуская ноги в колодец, и вдруг услышал леденящий душу шёпот: «Давай! Давай! Иди к нам, иди!» Он поднял фонарь, противоположная побеленная стена начала двигаться, она уже не была твёрдой субстанцией, а напоминала тонкую ткань, с другой стороны которой прислонялись чьи-то огромные лица и руки. Он довольно явно мог разглядеть их страшные носы, глубоко-посаженные глаза, кривые беззубые рты, которые наперебой шипели ему: «Мы ждем тебя! Мы тебя уже заждались! Иди! Иди к нам! Иди!» Ярусу стало не по себе, он сгрёб землю, слепил её в комок, сделал на нём своим нательным крестиком оттиск, и со всей силы бросил в шевелящуюся стену. Лица тяжело застонали и исчезли, а стена стала ровной и твёрдой, как прежде. Теперь, сидя на краю этого колодца, он понял, что находится на границе между светом и тьмой. И то, что он сейчас видел, это была только увертюра. Сама ужасная музыка, её исполнители, солисты и самое главное, её дирижер готовы к премьере. Ярус сам достал себе билет на этот концерт, но сидеть в партере ему не доведётся, он сам будет играть в этом оркестре. На чём играть, и как, ему неизвестно. Понятно одно - это будет нечеловеческая музыка, которую он никогда не только не исполнял, но и не слышал. И жизнь его, как и жизнь Зены будет зависеть от его импровизации. Готов ли я, смогу ли я вынести всё, что мне приготовила тьма? - спросил себя Ярус и сам себе ответил. - Да! Только пока я жив, есть надежда спасти Зену! Нащупав ногами ступеньки, он пролез в отверстие колодца и направил зажжённый фонарь вниз. Дна не было, там была кромешная тьма. Преодолевая страх, юноша стал медленно спускаться. Сверху раздался противный смех, люк сам по себе закрыл колодец, сверху насыпалась земля, на неё упал металлический лист, уничтожив все его следы. Вначале колодец был довольно широкий, но потом стал сужаться, рюкзак за плечами Яруса уже тёрся о стену, и спускаться становилось всё тяжелее и тяжелее. Воздуха не хватало, ему стало трудно дышать. Сделав следующий шаг, он чуть не сорвался вниз. Подтянувшись, он нащупал последнюю ступеньку ногой, выпрямился и перевёл дыхание. Всмотревшись в темноту, он негромко крикнул вниз, потом свистнул, но эха не было. Что же делать? Прыгать? А если там сумасшедшая высота? - сам себя спросил Ярус, - а что, ты хочешь вылезти обратно? Нет! Конечно, нет! Нужно спасать Зену! Значит, я буду прыгать! Ярус спустился ниже, и повис на последней ступеньке. Всё, конец! - подумал он и отпустил руки. Истошный вопль, который он издал в свободном падении, используя первую букву алфавита, возможно, мог быть последним в его жизни. Он уже попрощался с мамой, папой, Зеной и Кондилятором, но в тот момент, когда ему показалось, что разобьётся, по плавной дуге тоннеля юношу вынесло вначале вверх, потом вниз, потом снова вверх. Дух захватывало, это напоминало ему американские горки, на которых его лёгкие начали издавать и другие гласные буквы. Наконец, он, как пробка из бутылки, вылетел из узкого проёма пещеры на ярко освещённое место, и проехав на пятой точке несколько метров, уткнулся в стену. В это время в московской квартире Яруса, Кондилятор пособирал разбросанные ветром книжки, тетради, расстелил постель, лёг, и накрывшись одеялом с головой, замер, тревожно двигая разноцветными глазами. Спустя некоторое время в комнату вошла мама Яруса. - Ярус! Ты спишь? - заботливо спросила она. - Да мам! - ответил Кондилятор, идеально копируя голос Яруса, хотя чуть было не произнёс вместо мам, Елена Ивановна. - А ужинать, сынок? - Спасибо, мамочка, я не хочу, - зевнув, ответил Кондилятор. - Такой ветер поднялся, прямо ураган! - закрывая окно, произнесла Елена Ивановна причитая, - что творится с погодой? То ветра, то магнитные бури, то глобальное потепление! Вон, по радио гворят, что конец света скоро настанет! Ужас! - и вдруг беспокойно спросила, - Ярус? Ты хорошо себя чувствуешь? - Да мам! Только устал немножко! - потягиваясь, произнёс Кондилятор. - Что-то мне неспокойно на душе! Как будто случиться что-то должно! Ну, хорошо! Отдыхай! Спокойной ночи, сынок! - она приоткрыла одеяло и поцеловала Кондилятора в тёплую половину лба. - Спокойной ночи, мамочка! - ответил Кондилятор голосом своего нового друга. И ему показалось, что это у него получилось лучше, чем у самого Яруса. Когда Елена Ивановна вышла из комнаты, Кондилятор вскочил на ноги, и расхаживая по кровати, запричитал, ударяя себя кулаками по голове: «Вот я дурак разноцветный! Вот болван разнотемпературный! Что я наделал?» - Сынок! - дверь приоткрылась и в комнату снова заглянула Елена Ивановна, - Ты информатику выучил? Влетев под одеяло в мгновение ока, Кондилятор пробурчал по-ярусовски - да, выучил мам, всё нормально! Не беспокойся! - Ну, хорошо, спи дорогой! - закрывая дверь, произнесла Елена Ивановна. - Спасибо, мамочка! - зевнув сказал он, напряжённо двигая глазами из стороны в сторону. Услышав захлопнувшуюся дверь, Кондилятор облегчённо вздохнул, что подмену не обнаружили, но в очередной раз, хло