— Он поймает тебя на крючок. Именно это он всегда и делает. Ты не первый. Много было таких, кто думал, что справится.
Тим задался вопросом, понравилось ли увиденное на подобном собрании Дэнни Катанге настолько, что он тоже решил вступить в ряды.
— Я видел, как Учитель запросто ломал взбешенных членов семьи, журналистов, священников, психоаналитиков — он терпеть не может психоаналитиков, даже копов. — Реджи был настолько взволнован, что даже не заметил, как назвал лидера секты. — Это черная дыра. Это…
— Реджи, успокойся. Он не Господь Бог.
Реджи согнулся пополам в приступе хохота, потом заговорил, как в трансе:
— Ты явно не слышал агиографию.[22]
— Не слышал чего?
— В детстве у него были припадки эпилепсии. Во время одного из них — когда ему было шесть или восемь лет, в зависимости от того, какую версию он рассказывает, — он усилием воли заставил себя не терять сознание и получил неограниченный доступ к своим внутренним ресурсам. После этого у него открылись удивительные способности. Он одним взглядом гипнотизировал одноклассников, и они потом бродили по школе, как зомби. Батарейки разряжались, если он брал их в руки. Он прикладывал книги ко лбу и тут же узнавал все их содержание, как если бы их прочитал. Лампочки мигали, когда он проходил мимо них. — Реджи харкнул. — Не говори мне, что он не Бог. Он может стать кем угодно, если захочет.
Сверху упало несколько капель дождя, а потом налетевший теплый ветер разогнал тучи. Тиму вдруг вспомнилось лишенное всякого выражения лицо Эрни Трамина. И он спросил себя, а насколько достоверны воспоминания Реджи?
В своем теплом плаще Реджи дрожал:
— Он сожрет тебя живьем.
— Скажи, чего мне нужно опасаться.
Реджи коротко всхлипнул:
— Не могу. Если он узнает…
Тим поднял руки:
— Я просто хочу понимать, с чем мне придется столкнуться.
— Хрен его знает. Он все время развивается… У него новый набор трюков на каждую ору.
— Например?
— Не знаю! — Глаза Реджи бегали взад-вперед, голос эхом отражался от кирпича и металла стен. Высокие здания словно сдвигались над головой, закрывая небо. — Я уже пятнадцать месяцев вне игры. Я понятия не имею, какой фигней он тебя сейчас загрузит.
— Сколько там будет новичков?
— Человек тридцать-сорок. Его цель — пропустить три или четыре своих приемчика. Этого вполне достаточно.
— Достаточно для чего?
Реджи брезгливо отвернулся, тяжело дыша. Канализационный люк поблескивал на сером фоне асфальта.
— Они тебя окучивали? Демонстрировали тебе свою любовь? На предварительной встрече? Дотрагивались до тебя, ловили каждое твое слово, говорили тебе, какой ты клевый?
— Да.
— Тебе это понравилось?
Тим пожал плечами.
— Не ври мне. Не смей мне врать. Тебе это понравилось?
— Да, какой-то части меня.
— Тебе лучше быть предельно честным с самим собой, когда ты там.
— Ладно. Это один совет. Что еще скажешь? — Тим глубоко вздохнул, на секунду задержал дыхание, потом осторожно выдохнул. — Реджи, мне придется пройти через это через четыре часа. Помоги мне.
Реджи опустил глаза. У него развязался шнурок на левом ботинке. Он что-то невнятно бормотал, проходя через мучительный спор, где представлял сразу обе противоборствующие стороны. Через некоторое время он перестал шевелить губами, потом тихо сказал:
— Не пей пунш. Следи за временем. Щипай себя. — Когда он поднял глаза на Тима, в его взгляде сквозила необычная жесткость. — Не делай с ней этого.
— Не делать чего?
— Не забирай ее оттуда насильно.
— Я не…
— Это случилось во время медитации в коттедже Учителя. Последнюю пару недель перед этим я чувствовал себя очень плохо. Я отрубился. Я не мог встать. У меня дрожали руки и ноги. Я не мог унять дрожь. Я лежал на полу в своей собственной… в своей собственной моче. — Реджи смотрел Тиму прямо в глаза, как член общества анонимных алкоголиков, который прошел через столько унижений, что уже ничего не стеснялся. — Мой парос привел Учителя. Я помню, как я смотрел на них снизу вверх. Я не мог даже говорить. Мой парос сказал: «Может быть, отвезти его к врачу». А Учитель ответил: «Нет. Это только нанесет еще больший вред его психике. Лучше ему самому с этим справиться». Пришли двое Про и вынесли меня из дома. Они положили меня на землю и снова зашли внутрь.
Он посмотрел на тонкую полоску сероватого неба над головой:
22
Агиография — церковная литература, в которой представлены жизнеописания святых.