— Да, правда, — сказал Уилл. — Господи, Ли. Это было ужасное время для нас. Твоя мать…
— Простите, что осложнила вам жизнь.
— …ты вот так просто наплевала на все и сбежала и…
— Мистер Хеннинг. — В голосе Бедермана слышалась злость родителя, которого ослушалось дитя, и непререкаемый авторитет. Как не удивительно, но Уилл замолчал. У него был такой вид, как будто его и самого шокировал тот факт, что он послушался.
Бедерман снял очки и протер их о рубашку, сначала одно стеклышко, потом другое.
— Не хочешь войти и присесть, Ли? — Он указал на один из стульев. Она села, и все последовали ее примеру, за исключением Реджи, который так и остался в своем углу. Вид у него был такой, как будто его сейчас вырвет.
— Я люблю Программу, — сказала Ли. — Это самое важное из всего, что случалось в моей жизни…
— Это ты сейчас так думаешь, — откликнулся Уилл.
Бедерман снова заставил его замолчать, сделав предостерегающий жест, и сказал Ли:
— Я это понимаю. И мы хотим подробнее обсудить это. Но мы хотим также услышать и о том, что тебе не нравится в Программе.
Ли покраснела:
— Нет ничего такого, что мне не нравится.
Уилл весь скривился:
— Ей промыли мозги. Конкретно промыли…
— Это неправда.
Бедерман бросил суровый взгляд на Уилла, прежде чем снова повернуться к Ли:
— Но ведь в мире не бывает ничего идеального, правда?
— Так мне говорили, — тихо сказала Ли.
Бедерман попросил ее перечислить несколько положительных аспектов Программы. Уилл и Эмма ерзали на своих местах во время ее рассказа, но не перебивали. Порасспрашивав Ли о том, что ей нравилось в этой группе, Бедерман вернулся к своей прежней линии:
— А какие у Программы есть недостатки?
— Я думаю… я думаю, она недостаточно быстро распространяется.
Уилл издал возмущенный сдавленный возглас и изо всех сил сжал зубы.
— Хорошо, — сказал Бедерман. — Это честный ответ.
Ли с силой почесала свою сыпь сквозь ткань водолазки Дрей:
— И может быть… может быть, мне хотелось бы, чтобы она была более снисходительной. — В глазах Ли мелькнула паника. — Но это всего лишь моя слабость…
— Нет, — возразил Бедерман, — это тоже прекрасный ответ. — Он провел рукой по своей аккуратной бородке. — А есть что-нибудь, что заставило бы тебя задуматься об уходе из Программы?
Ответ последовал немедленно:
— Нет.
— Совсем ничего? Ну же, используй свое воображение. Это необязательно должно быть что-то реальное. Например, представь, что ты узнала, что они планируют массовое самоубийство или собираются заняться распространением детской порнографии.
— Или истреблением коренной народности Гватемалы? Это невозможно. ТД на это не способен, как и все мы.
Уилл издал раздраженное восклицание, а Бедерман только улыбнулся:
— Хорошо, хорошо. — Он несколько раз задумчиво кивнул. — Если бы ты никогда не встретила ТД — если бы ТД и Программы вообще не существовало и ты могла бы заниматься тем, чем хотела, что бы ты стала делать?
Ли покусала нижнюю губу, несколько минут подумала и так подвинулась на стуле, что теперь практически балансировала на одном бедре. Ее глаза наполнились слезами, и она сказала дрожащим шепотом:
— Не думаю, что хочу сейчас отвечать на этот вопрос.
Уилл сказал:
— Мы все собрались здесь для того, чтобы ты отвечала…
— Мы пригласили ее. Она пришла сюда по нашему приглашению, и она имеет право задавать нам вопросы, а не только отвечать на те вопросы, которые мы задаем ей. — Голос Бедермана звучал все так же мягко, но в нем появились какие-то новые едва уловимые нотки. Похоже, Уилл все-таки наткнулся на человека, не уступающего ему по жесткости натуры.
Взгляд Ли стал холодным:
— Вы ничего не знаете о ТД. Он знает, что нужно людям. Вы просто слишком слабы, чтобы понять это.
В своем углу Реджи вдруг резко поднял голову. Он сидел так тихо, что Тим почти про него забыл:
— Я тоже так думал, — сказал Реджи. — Правда.
Ли повернулась на стуле, чтобы видеть его. Ее губы зашевелились, но она ничего не сказала.
Реджи откинулся назад, вжимаясь плечами в стену, словно хотел с ней слиться:
— Да, я тот единственный счастливчик, который выбрался оттуда. И вот что я тебе скажу: если бы ты была избранной, ты бы стала вести себя так, как ведет себя он? Ломать людей через коленку? Забирать у них все деньги? Заставлять девственниц будить себя по утрам, руками доводя до оргазма?
Эмма вся обмякла на стуле. Уилл напрягся:
— Это правда? Пока мы с ума сходили, сбивались с ног в поисках, ты торчала на ранчо и мяла член какому-то фальшивому мессии? — Эмма застонала, и Уилл положил руку ей на плечо, стараясь успокоить. Ли отвела взгляд. — Господи, — продолжал он, — да ты хоть подумала, как мы волновались…