— А что Беттерс может делать с этой почтой? — спросил Таннино.
Тим сказал:
— Давайте получим ордер и выясним это.
— А мы можем доверять девочке? — спросил Винстон. — Может быть, она нас разводит по указке Беттерса.
— Я ей доверяю.
— Это ранчо не маленькое, — задумчиво сказал Таннино. — Мне бы не хотелось играть там в «горячо-холодно».
— Тогда пошлите меня обратно, — предложил Тим. — Я разведаю ситуацию на месте и дам вам полную информацию. А потом Отряд по проведению арестов приведет в исполнение ордер. Я приведу их к уликам не хуже, чем ракета с самонаведением, — он кивнул Винстону, — позаботьтесь о том, чтобы можно было сколотить дело, даже если мы ничего не нароем по «Отработанному материалу».
Таннино нахмурился, но ничего не сказал. Винстон встал и прошептал что-то на ухо Таннино, как это обычно делают адвокаты. Потом он вернулся на свое место на диване и снова положил шляпу себе на колени.
— Эй, — тоном, в котором слышалась явная самоирония, произнес Таннино, — мне только что пришла в голову отличная идея. Мы можем послать почту из моего офиса разным членам секты — какие-нибудь липовые рекламки, ну, например, об аукционе на изъятую в результате очередной операции машину — предварительно оформив их как отправление первого класса.
— По-моему, прекрасная мысль, — сказал Винстон.
Медведь ухмыльнулся, глядя на Таннино, и сказал:
— Хочешь стать истцом по этому делу?
— Если он не передаст им эту почту, истцом будет выступать федеральное правительство, — сказал Винстон. — Тогда мы сможем предъявить обвинения по антикоррупционному законодательству и потребовать для него более длительных сроков заключения.
Рутерфорд бросил взгляд на свои огромные электронные часы:
— Завтра пятница. Если вы доставите мне брошюры к девяти утра, я смогу организовать доставку в тот же день.
— Идет, — сказал Тим, — Беттерс ждет меня обратно в субботу.
— Я не уверен, что стоит это делать, — возразил Таннино, — твое прикрытие становится все менее надежным. Если ты вернешься, тебе придется подписывать финансовые документы. Эти ребята времени терять не любят — в понедельник они первым делом начнут копаться в твоих делах. Даже с моими связями мы не сможем провести их. Они поймут, что Том Альтман — сплошная фикция. Они вычислят тебя в течение сорока восьми часов.
— Тогда дайте мне сорок восемь часов.
39
В пыльном номере мотеля без Хеннингов было пустовато. В комнате сидели Тим, Дрей, Бедерман и Реджи. Ли быстро вошла внутрь, подгоняемая нетерпеливой надеждой, но вся энергия покинула ее, когда она увидела, что Уилла там нет. Через некоторое время Тим убрал пустой стул, но она все равно взволнованно смотрела на дверь. В отсутствие родителей Ли быстро оставила свою оборонительную позицию и смягчилась.
— Вспомни о том, как ты впервые услышала о Программе, — сказал Бедерман. — Думала ли ты тогда, что посвятишь ей всю свою жизнь?
Ли прижала руку к лицу так, что ее глаз почти не было видно:
— Нет.
— Что ты тогда о ней подумала?
— Наверное, она показалась мне немного странной. Немного… — Ли бросила еще один взгляд на дверь.
— Да?
— Подавляющей, что ли.
— Как ты думаешь, что бы ты ответила мне, если бы я сказал, что через шесть месяцев ты будешь жить на ранчо, на котором нет телефонов?
— И что я потеряю связь со всей своей семьей и друзьями? — Ли потянула за выбившуюся прядку волос. — Наверное… я бы не поверила.
Услышав тихий стук в дверь, она напряглась и застыла на стуле. Дверь скрипнула, и Уилл вошел в номер. На нем были брюки цвета хаки, незаправленная рубашка-поло, щеки покрывала щетина. Его веки и кожа под глазами припухли от бессонных ночей, волосы были растрепаны, хотя обычно он их тщательно причесывал. Он потер шею под воротником сзади, выставив вперед локоть углом:
— Вы все еще… хотите меня видеть?
Бедерман посмотрел на Ли.
— Если ты будешь хорошо себя вести, — сказала она.
Шарканье Уилла выдавало несвойственное ему ощущение неуверенности, которое он испытывал. Подтянув стул, он опустился на него, наклонился вперед и мягко сжал руку Ли — один раз.