В своем теплом плаще Реджи дрожал:
— Он сожрет тебя живьем.
— Скажи, чего мне нужно опасаться.
Реджи коротко всхлипнул:
— Не могу. Если он узнает…
Тим поднял руки:
— Я просто хочу понимать, с чем мне придется столкнуться.
— Хрен его знает. Он все время развивается… У него новый набор трюков на каждую ору.
— Например?
— Не знаю! — Глаза Реджи бегали взад-вперед, голос эхом отражался от кирпича и металла стен. Высокие здания словно сдвигались над головой, закрывая небо. — Я уже пятнадцать месяцев вне игры. Я понятия не имею, какой фигней он тебя сейчас загрузит.
— Сколько там будет новичков?
— Человек тридцать-сорок. Его цель — пропустить три или четыре своих приемчика. Этого вполне достаточно.
— Достаточно для чего?
Реджи брезгливо отвернулся, тяжело дыша. Канализационный люк поблескивал на сером фоне асфальта.
— Они тебя окучивали? Демонстрировали тебе свою любовь? На предварительной встрече? Дотрагивались до тебя, ловили каждое твое слово, говорили тебе, какой ты клевый?
— Да.
— Тебе это понравилось?
Тим пожал плечами.
— Не ври мне. Не смей мне врать. Тебе это понравилось?
— Да, какой-то части меня.
— Тебе лучше быть предельно честным с самим собой, когда ты там.
— Ладно. Это один совет. Что еще скажешь? — Тим глубоко вздохнул, на секунду задержал дыхание, потом осторожно выдохнул. — Реджи, мне придется пройти через это через четыре часа. Помоги мне.
Реджи опустил глаза. У него развязался шнурок на левом ботинке. Он что-то невнятно бормотал, проходя через мучительный спор, где представлял сразу обе противоборствующие стороны. Через некоторое время он перестал шевелить губами, потом тихо сказал:
— Не пей пунш. Следи за временем. Щипай себя. — Когда он поднял глаза на Тима, в его взгляде сквозила необычная жесткость. — Не делай с ней этого.
— Не делать чего?
— Не забирай ее оттуда насильно.
— Я не…
— Это случилось во время медитации в коттедже Учителя. Последнюю пару недель перед этим я чувствовал себя очень плохо. Я отрубился. Я не мог встать. У меня дрожали руки и ноги. Я не мог унять дрожь. Я лежал на полу в своей собственной… в своей собственной моче. — Реджи смотрел Тиму прямо в глаза, как член общества анонимных алкоголиков, который прошел через столько унижений, что уже ничего не стеснялся. — Мой парос привел Учителя. Я помню, как я смотрел на них снизу вверх. Я не мог даже говорить. Мой парос сказал: «Может быть, отвезти его к врачу». А Учитель ответил: «Нет. Это только нанесет еще больший вред его психике. Лучше ему самому с этим справиться». Пришли двое Про и вынесли меня из дома. Они положили меня на землю и снова зашли внутрь.
Он посмотрел на тонкую полоску сероватого неба над головой:
— Это было все равно что влюбиться. Я полностью ему доверился только чтобы… — Он поднял дрожащую руку, потом снова уронил ее на колено. — После того как я работал на него, был его рабом и отписал им два с половиной миллиона долларов, меня выкинули сразу же, как только я стал доставлять неудобство. Я никогда не смогу больше решать сам. Мне из этого не выбраться. — Он выпрямился, поднял голову, расправил плечи. На одну секунду он вдруг стал другим человеком. Потом ссутулился, и перед Тимом предстал прежний Реджи. — У меня никогда этого не будет. Никогда. И ты хочешь сделать так, чтобы и у этой девочки тоже не было выбора? Она, как кораблик в бутылке. А ты хочешь швырнуть бутылку об стену, чтобы поиграть с осколками. — Он стал тихонько раскачиваться. Его живость исчезла так же быстро, как появилась. Реджи безмолвно шевелил губами.
Тим подождал несколько минут, но глаза Реджи оставались пустыми. Тим сделал несколько шагов назад, оглядываясь на него, и пошел к просвету в конце переулка. Реджи переминался с ноги на ногу — металлическая крышка люка постукивала под его ногами, выдавая нечто похожее на барабанную дробь.
19
Когда Ли закончила, Учитель погладил ее по голове:
— Ну вот, это уже большой прогресс.
Ли соскользнула с кровати и легла на постеленном на полу одеяле и простыне. Учителю нужно было много места в постели, чтобы ему ничего не мешало спать. ТД перевернулся на бок, и через несколько минут его дыхание выровнялось. Ли лежала без сна, как и прошлой ночью, одной рукой сжимая белоснежную простыню. Она не шевелилась, боясь потревожить ТД. Лунный свет медленно полз вверх по покрывалу, которым была укрыта Ли.