— Лариса Дмитриевна? — поперхнувшись, ответил молодой человек, который тринадцать лет назад был сыном их домработницы. «Мда, времена меняются, а некоторые вещи все еще остаются неизменными. Например, определенный социальный слой людей и их дети, которые до конца своих дней выше охранника, посудомойки или помощницы по дому так и не поднимутся!», — печально подумала Лора.
— Марк, как ты вырос! С трудом узнала твой мужественный голос, — лукаво протянула женщина, а потом электронный замок калитки неприятно пискнул открываясь.
— Рад был Вас услышать, — ответил молодой человек, но Воскресенская проигнорировала его, она уже получила то, что было ей нужно.
Дом Сергея остался таким же, каким она его помнила — белый фасад, колонны у центрального входа в коринфском стиле и дубовые двери, у которых, как у каждого угла в этом доме, была своя история. Лора до сих пор вздрагивала, когда вспоминала эти часовые обеды или семейные чаепития, которые не могли пройти без воспоминаний о княжеской крови Сорокиных. Якобы, по рассказам матери Сергея, их предки были грузинскими князьями, поэтому у них благородный род. На который всем насрать!
— Как мило, — усмехнулась Лора, увидев под дверью коврик с надписью: «Добро пожаловать». А она то думала, что только в американском пригороде люди все еще фанатеют от этой безвкусицы. — Как приятно, наконец-то вернуться в родные стены! — специально громко крикнула женщина, заходя в дом и останавливаясь в просторном холле.
— Ла-лариса Дмитриевна? — удивленно проговорила старая женщина в ужасном цветастом платье, которое вышло из моды еще во времена распада СССР и белоснежном фартуке.
— Мы знакомы? — уточнила Воскресенская, сняв пиджак и отдав его женщине.
— Я Раиса Васильевна, — ответила она, и только тогда Лора вспомнила эту постаревшую незнакомку, в уродливом цветастом платье. Это и есть мама Марка, того охранника.
— О, прошло тринадцать лет, а Вы все еще моете полы у Сережи? — протянула Воскресенская, улыбнувшись.
— Теперь я старшая по дому, — нахмурившись ответила ей Раиса.
— Оу, а я сразу и не заметила, — весело усмехнувшись сказала Лора, проходя в гостиную, стуча своими шпильками по белоснежной мраморной плитке. — Ну и где же мой бывший муж? — спросила женщина.
— Он в кабинете, у него важ…,- Воскресенская даже не стала дожидаться окончания фразы, а сразу последовала в кабинет, крикнув напоследок Раисе через плечо. — И пошлите кого-нибудь забрать мои чемоданы!
Интерьер дома, как она и предполагала, практически не изменился. Появилось лишь несколько заметных, и совершенно не вписывающихся в концепцию интерьера деталей. Картины в известном сейчас течении современного искусства — абстрактный экспрессионизм, пара фарфоровых статуэток, Воскресенская даже заметила семь слоников — которые, якобы, приносят счастье. И много-много цветов в горшках, которые смотрелись весьма неуместно. Сразу видно — у новой хозяйки абсолютно нет вкуса. Хорошо, хоть цветы в горшках гипоаллергенные, иначе, Сережа умер бы спустя пару минут после появления в доме этой оранжереи.
— Привет, бывший муженек! — воскликнула Лора, открыв дверь в просторный кабинет Сергея.
— Лариса? — удивленно воскликнул мужчина, но быстро пришел в себя, вернувшись к своему собеседнику в онлайн-конференции. Сергей сказал что-то на китайском, ее бывший муж всегда увлекался языками. Лора помнила, как его мать, ее любимая теща, не уставала повторять: «Уважающий себя человек должен знать хотя бы три языка!». Воскресенской, на тот момент второкурснице геофака, прекрасно жилось со знанием только одного русского языка. Уже потом она в совершенстве выучила английский, развелась с Сергеем и уехала в Америку, за мечтой.
— Твой китайский как всегда безупречен, — усмехнулась Лора, присаживаясь в мягкое кресло, стоящее напротив рабочего стола мужчина.
— Это был японский, — ответил Сергей, отодвигая от себя планшет и сцепляя руки в замок. — Не ожидал тебя увидеть, — покачал он головой, внимательно смотря на нее. — Еще когда-либо.
— За эти годы, ты так и не научился шутить, — цокнула языком Воскресенская, потянувшись за маленьким пирожным, тарелка с которыми стояла по левую руку от Сорокина. — Слишком много крема, — недовольно проговорила она, проглотила пирожное, и запила его водой.
— Зачем ты приехала, Лора? — недоумевая спросил мужчина, все еще рассматривая ее. Воскресенской это нравилось, ей всегда нравилось, когда он на нее смотрел своими серо-голубыми глазами. Эти глаза, которые всегда напоминали ей весеннее небо во время грозы, были и у ее дочери.