- Понятно.
Понятно, вздохнул я, что царские червонцы им сдать не удастся. А жаль.
- Извините, а какое отношение, это имеет к моей проблеме?
На это вопрос я скромно промолчал, и посоветовал взрослому мальчику завести себе мужское хобби, охоту, рыбалку, болельщиком футбольным стать. Если зверюшек жалко, можно и не охоту ( мне кстати жалко), а вот рыбалка вполне. Понимаю, что ни охотник, ни рыбак настоящий из него выйдет, но может хоть мужские черты в характере появятся. Хотя, этому рохле скорее всего такие хобби не по душе. На природе же испачкаться можно. И что ему еще посоветовать? В театр походить? Там среди театралок поискать себе романтическое создание. Только надо учесть, что эти создания они для семейной жизни не очень, поскольку изначально в облаках витают. А стирка, и готовка - грубая проза жизни, им не интересны.
На самом деле, как я видел по камням, шанс жениться у него был, хоть небольшой, можно сказать мизерный, но был.
Среда.
Неделя пролетела, а записывать было лень, да и ничего особенно интересного не было. Неудачи, семейные неурядицы, несчастная любовь, тяжелые болезни. И всё это, слава бог,у не моё, а моих пациентов. На личном фронте все так же, Ирка слегка округлилась и заимела отличный аппетит. И дай бог, чтобы чадо наше росло и крепло! В общем, жизнь идет своим чередом. А сегодня явился ко мне типус, с первого взгляда, я даже не понял, где его имел счастье видеть. Уж больно морда протокольная, на такие лица протоколы часто составляют за дебош, хулиганство, драку и мелкое воровство. А дошло до меня, кто это, когда он мой старый бумажник на стол положил. Бумажник неприлично топорщился.
- Это что? - спросил я.
- Да вот, нашел, а там смотрю визитка....Принес отдать хозяину.
- Спасибо, - кивнул я, к бумажнику не притронувшись.
Тип замялся. Он видимо ожидал, что я сейчас же кинусь деньги пересчитывать и, обнаружив несколько больше, чем ранее было, заведу разговор, но я молчал.
- Там это....чутка больше, чем было, - начал мямлить шестерка.
- Хорошо.
- Ну я это...пошел...Только просили передать, чтобы простили человека.
- Не буду.
- Не паря...ты не горячись, кто же знал, что ты такой...Ты прости человека, он к тебе со всем уважением, ещё и доплатил за это...моральный ущерб. Злобы то не таи. Верни, как было? А? А то ведь можно и по плохому, - ощерился тип, демонстрируя желтые фиксы во рту.
- А не боишься угрожать-то? А того не знаешь, что отсюда выйдешь, я шепну, и тебя женщины интересовать перестанут до конца жизни.
- Ну, ты бля! Чо кочевряжишься? Не бессмертный в натуре!
- Нет. Но и после смерти моей заклятие не снимается, ты это учти в натуре.
- Ладно, ладно...замяли. Ты погорячился, я....Прости, и забудем всё.
- Не забудем. Прощать не буду. Пусть твой подельник сам придет, с ним говорить буду, дело у меня к нему. Так и передай.
- Лады, - скис переговорщик, и, хлопнув дверью, растворился в вечернем сумраке. Тут зазвонил мобильник. Грешным делом подумал, что карманник интересуется успехом переговоров, но звонил Мишин.
- Олег, ты же сказал, что всё...А он сегодня в больнице из комы вышел...
- Экий ты кровожадный, гражданин следователь. Око за око. Твоя дочь жива? Жива. Вот и он будет жить, только гонки теперь устраивать на инвалидной коляске. Тебе этого мало?
По мне так справедливо.
Четверг.
- Вопроса два. Жив ли этот человек, и где он сейчас.
- Жив, - ответил я, всматриваясь в фотографию, - А вот где...Чувствую, что далеко. Карта есть?
- Области?
- Страны.
- Найдется.
Развернутая карта заняла весь стол Павла Марковича. Пришлось мне убрать со стола графин с водой на угол. Закрыв глаза, стал водить над картой руками, пока не почувствовал покалывания в подушечках пальцев. И тогда не разжимая век, ткнул пальцем в карту.
- Здесь он!
- Ох! И занесло его, однако, - задумчиво произнес Маркович.
Точно занесло, мысленно согласился я, читая надпись - город Краснодар.
- Точно там?
- Точно.
- А ты молодец, на глазах растешь! - похлопал меня по плечу П.М., - даже боюсь о тебе начальству докладывать, заберут к себе на вечное пользование.
- Павел Маркович, у меня к вам просьба...
- Какая?
- Да вот есть одна безделица, - смущенно произнес я, извлекая из кармана золотую луковицу часов, - Сам отдавать в ремонт боюсь, как бы им ноги не приделали и не заменили чего...А сделать желание есть, потому как память о прадеде...