Она мило улыбается.
— Чудной вы какой-то!.. Неужели вы и вправду верите в сказки? И потом, согласитесь, как-то неудобно называть вас кличкой, а не по имени. Или вас действительно зовут Программист, и вы на самом деле — киборг, сбежавший из секретной лаборатории?
Меня мутит уже по-настоящему. Чтобы не видеть, как за окном мелькают деревья, дома, прохожие, я прикрываю глаза и кладу затылок на высокое изголовье сиденья.
— Тимофей, — сквозь зубы выдавливаю я. — Меня зовут Тимофей.
— Очень приятно, а меня — Мира.
Мира Сокур, двадцать четыре года, не замужем, без определенных занятий, мысленно добавляю я. Но почему-то очень мешающая анонимным заказчикам Зефира.
— Послушайте, вы так сильно побледнели! — доносится до меня словно издалека тревожный голос моей спутницы. — Вам плохо?
— Нет-нет, — сквозь зубы говорю я. — Разве мужчине может быть плохо в компании такой прелестной женщины, как вы?
— Ой, вы мне льстите, — опять пытается кокетничать она, но не слишком умело — видимо, ей не часто приходилось быть объектом ухаживаний. — И все-таки: как вы себя чувствуете?
— Всё в порядке, не беспокойтесь.
На самом деле, даже медленная езда — мука для меня. А ведь еще десять лет тому назад я без всяких отрицательных эмоций носился, подобно автогонщику, на своей «Ауди», купленной на один из первых гонораров от Зефира. Но однажды, в жестокий зимний гололед, меня угораздило попасть в крупную аварию, и я лишь чудом вернулся с того света, провалявшись две недели в реанимации. На память об этом остались несколько шрамов на теле и автомобильная фобия. Но моей новой знакомой знать об этом не обязательно…
— Лучше просветите своего преданного пажа, Ваше Величество, куда мы едем, — пыжусь я показать, что всё действительно нормально.
— А зачем? — лукаво откликается она. — Мы уже приехали. Поэтому давайте прощаться.
Чудится мне или в глазах ее действительно возникает облачко грусти?
Интересно, а что ей понадобилось в этом районе, где нет ничего примечательного? Если, конечно, не считать достопримечательностью грязно-серую бетонную стену с ржавой решеткой ворот и нецензурными граффити во всю длину стены.
А ведь я уже действительно знаю, каким Словом мог бы оборвать ее никчемную, жалкую, инвалидную жизнь. Мой дар — в том, что я за считанные секунды общения с любым человеком умею определять, чего он боится больше всего на свете. И с помощью Слова я заставляю свою жертву испытать скрывающийся на дне ее подсознания первобытный ужас. Я бы сказал — ужас бытия, если бы мне не претили пафосные словосочетания.
Вот, например, Мира Сокур боится, что когда-нибудь перестанет быть нужной людям. Странная фобия, вообще-то. Неужели на белом свете есть кто-то, кому она может быть нужна? Насколько я знаю, у нее нет ни родителей, ни родственников. Даже подруг — и тех нет…
В принципе, как и у меня.
Но я — это другое дело. Мне уже давно никто не нужен. А ей, видимо, кажется потенциальным другом любой, кто уделил ей хоть несколько минут своего внимания. Даже если этот субъект — наемный убийца.
Черт, черт, черт!..
Нельзя мне так думать, нельзя! Всё, что от меня сейчас требуется, — это сказать: «Ну что ж, было приятно с вами познакомиться». И добавить абсолютно ничего не значащую ни для нее, ни для случайных свидетелей в лице толстой тетки, одышливо ползущей вдоль стены и внимательно изучающей набор выписанных там разноцветными красками ругательств, фразу. Формулу, способную убить. Мое волшебное Слово.
Но вместо этого мои губы почему-то произносят совсем другое:
— Знаете, а я хотел бы побыть с вами еще немного. Можно?
Вот дурак!.. Правы были древние греки: когда боги хотят погубить человека, они просто-напросто лишают его разума.
Оказывается, здание за «ругательной» стеной — больница. Обычная городская больница — такая, какая и должна быть в этом приморском захолустье. Серые лица больных, запах лекарств и подгоревшего молока в вестибюле, и дежурная за стойкой, сочетающая приятное (расправу над большим красным яблоком) с полезным (заполнение каких-то бланков).
— Слушаю вас, граждане. Вы к кому?
— К Новицкой Вере Александровне, — уверенно говорит Мира. — Шестнадцатая палата.
Дежурная оглядывает нас так, словно только что видела наши фото на стенде «Их разыскивает милиция».
— Простите, а вы кто ей будете? — интересуется она.