Мы решили не раскрывать сразу, что ищем пропавших родителей немого мальчика, и сначала разведать обстановку. Задание максимально расплывчато описывало обстоятельства пропажи пары, что вызвало подозрения. Что-то смущало и в самой деревне, но я никак не мог сообразить, что именно.
— О, боже мой! — мужчина вдруг расплылся в широкой улыбке, — Простите мою невежливость! В наших краях редко увидишь новое лицо, вот я и растерялся поначалу. Эй, народ, у нас гости!
Громкий голос мужчины — и откуда в худом теле взялись такие мощные легкие — казалось, разнесся по всей деревне. Не прошло и пяти минут, как нас окружила толпа деревенских, то ли с любопытством, то ли со страхом разглядывающих приезжих. Где-то в гуще толпы мелькнуло лицо женщины, заметившей нас первой. Она уже не выглядела такой испуганной.
— Проходите скорее, — мужчина уже тянул Альберта по направлению к одному из домов, выглядящему довольно прилично на фоне других. Крыша была даже покрыта соломой — невиданная роскошь, — Не могу принять вас, к сожалению, всех в доме — слишком тесно внутри для такой компании. Устроимся у огня под навесом. Сюда, сюда, проходите.
Ведомые деятельным мужчиной, мы устроились вокруг очага, над которым булькал котелок с чем-то малоаппетитным. У очага уже ждала женщина с блеклым, каким-то застиранным лицом и чрезвычайно светлыми глазами. Мне даже показалось, что женщина слепа, но это оказалось ошибкой.
— Меня зовут Иствар, — наконец, представился мужчина, — Я староста деревни. Это моя жена Золма. Могу я узнать ваши имена, уважаемые путешественники?
Альберт представил группу и рассказал о цели визита. Ну, об одной из целей.
— Я понимаю, что в деревне наверняка запасов не очень много, — сказал он, — Но мы щедро заплатим, и вы сможете хорошо закупиться в столице. Найдется в деревне хоть одна лошадь? Верхом до города всего сутки пути.
— О, вас, видно, нам сами боги послали! — мужчина разулыбался, услышав о деньгах, — Поможем, чем сможем, дорогие путешественники. Уверен, у кого-нибудь да найдется что-то полезное на продажу. А пока не обессудьте — преломите хлеб с нами. Не могу позволить гостям уйти, не пообедав.
Я предостерегающе покосился на товарищей. Не выяснив до конца судьбу родителей немого мальчика, есть или пить в деревне было плохой идеей.
Не успел никто из нас сказать ни слова, как жена старосты склонилась рядом с пузатой чашкой, наполненной водой.
— Сполосните руки, прошу вас, — торжественно протянул староста, — Это традиция деревни — подносить воду для омовения гостей. Хотелось бы, конечно подготовить целую ванную. Увы, времена расцвета деревни давно миновали…
Чтобы не оскорблять хозяина, все поочередно опустили руки в чашу. Лично мне идея заставить гостей мокнуть на северном ветре показалась не особо гостеприимной, но мир знавал и куда более странные традиции.
— Что вы имеете в виду? — дабы избежать процедуры преломления хлеба, Альберт попытался отвлечь хозяина разговорами, — Когда говорите о временах расцвета…
— О! — судя по зажегшимся глазам старосты, он напал на любимую тему, — Когда-то, еще во времена Безумного короля, рядом с деревней стоял замок. Вся деревня жила не ведая печали под руководством господина замка. Торговля кипела, охота спорилась! Предки наши жили не в этих жалких лачугах, да и от холода не тряпками спасались. Меха, настоящие меха — даже столичные жители завидовали. Все изменилось после смерти Безумного короля. Господин замка ввязался в борьбу за престол и проиграл. Его враги сровняли замок и деревню с землей. Деревня таки никогда и не оправилась после этой катастрофы.
Я слушал рассказа старосты вполуха, но упоминание Безумного короля привлекло внимание. Безумный король Феодор и тут умудрился испортить жизнь подданным. Или вернее, колдунья, наложившая на монарха проклятие безумия. Как там ее звали? В летописи ничего не было…
Я помотал головой, отгоняя внезапно нахлынувшую сонливость. Веки вдруг отяжелели, а мысли замедлились, словно в голову залили вязкую патоку. Голос старосты начал пропадать вдали. Усилием воли я встряхнул себя обратно в реальность и увидел, что остальные тоже тоже немилосердно клюют носом. Я перевел взгляд на старосту. Улыбка мужчины из благодушной стала ехидной.
Подлец умудрился перехитрить нас! — была моя последняя мысль, прежде чем разум окончательно погрузился в темноту.