— Трансиверы больше не составляют секрета. Они скорее относятся к моему профессиональному интересу, чем к вашему, а вы так углубились в подготовку к конференции, что, наверное, об этом не слышали. Но базовые методы были раскрыты в прошлом году, как вновь открытые. Оки очень взволновали психологов, которые видят в них инструмент для исследований и терапевтической помощи.
— Понятно. Что касается того факта, что набег на мою лабораторию был совершен не командой корсаров, а регулярным отрядом Федерации, — губы Лорна сомкнулись под прикрытием его усов. — Вы и в этом сознаетесь?
— А что еще мне остается, раз вы нас нашли? Убить вас? Убийств и так было слишком много. — Она протянула руку через стол и накрыла его пальцы. Ее темные глаза стали мягче, он заметил, что в них показались слезы, — Лорн, — сказала она, — Мы ненавидели нашу работу.
— Наверное, — Он сидел недвижно, глядя на кончик своей сигары, выпуская густые клубы дыма, и смотрел на нее, — Вначале я был ужасно зол на Дхананду… на всю касту брахмардов. Величайшее достижение моей жизни пошло прахом. У меня даже не осталось достаточно записей, чтобы восстановить чертежи. На материк не посылали копий, по соображениям, видите ли, безопасности. Мы боялись шпионов; или кто-нибудь мог выдать нас в припадке обычной истерии, связывая ядерную энергию с Судной Войной. Хотя, даже если бы у нас и остались чертежи, мы ничего не смогли бы восстановить в металле. Бенегальская казна была истощена. Люди голодали, в некоторых регионах они были близки к восстаниям, это было ужасно дорого, и им не показывали ничего, что получалось из их налогов. Вы задумывались над этим? Что вы грабили бенегальских крестьян, от которых не видели никакого вреда?
— Часто, — ответила она. — Но, не забывайте, вначале сборщики налогов обобрали их до нитки. Средства, которые были собраны на этот ядерный реактор, принесли бы им счастье и благополучие, как показывает опыт последующих лет, когда брахмарды умерили свои амбиции и перешли к решению более реальных задач.
— Но реактор же действовал! Неиссякаемый источник энергии! Через десять лет в Бенегали был бы избыток любых промышленных материалов. Этот проект окупился бы сторицей. А вы все разрушили!
Лорн откинулся в своем кресле. Медленно, со сжатыми кулаками.
— Мы не могли доказать, что налет был совершен не пиратами, — сказал он безжизненным тоном. — Разумеется, бенегальцы не могли объявить войну мощной Маврайской Федерации, не имея достаточных доказательств, чтобы снискать поддержку мощных союзников, особенно, когда ваше правительство предложило такую щедрую помощь голодающим! Но мы подозревали. В нас была моральная уверенность. И злость. Боже, как мы были злы!
— Пока… — он вздохнул. — Я не знаю. Когда я вернулся домой и погрузился в рутину своей обычной работы… и постепенно до меня дошло, какой ваш народ бескорыстный, готовый помочь… Тогда я понял, что у вас был какой-то повод, который вы считали благородным. Я не мог представить себе, какой, но… Не знаю. Наверное, нам приходится принимать некоторые вещи на веру, или жизнь наша станет слишком пустой. Не волнуйтесь, Ализабета. Я не собираюсь делать больших публичных разоблачений. От них никакого прока не будет, в любом случае. Из-под этой плотины слишком много воды утекло. Ваше правительство может быть задето, но никто не воспримет это настолько серьезно, чтобы что-либо предпринять. Вероятно, большинство подумает, что я просто лгу. Так что я уж лучше придержу язык за зубами. — Он поднял свои голубые глаза, как у ребенка, которого ударили, а он не знает, за что, — Но вы не можете мне объяснить зачем? Чего вы так боялись?
— Конечно, — согласилась Ализабета. Она еще дальше наклонилась над столом и, улыбаясь с большой нежностью, провела пальцами по его щеке — всего раз. Бедняга, которому хотелось, чтобы все было хорошо!
— Наши мотивы не составляют тайны. Тайна лишь в том, что мы предприняли эти действия. Наши аргументы были всем известны на протяжении десятилетий — с тех пор, как возможность контролируемых водородных процессов стала теоретически обсуждаться. Поэтому брахмарды держали свой проект в такой тайне. Они знали, что мы будем оказывать давление, препятствуя осуществлению проекта.
— Да. Дхананда всегда говорил, что в вас говорит ревность. Что вы боитесь утратить положение мировой сверхдержавы.
— Ну, откровенно говоря, отчасти это верно. В целом, нам нравится, как развивается ситуация. Мы не боялись, что бенегальцам придет в голову встать на путь мировых завоеваний. Но, располагая атомной энергией, они могли начать производить военные материалы в таких количествах, которые обеспечили бы им непобедимость: взрывчатые вещества, моторный транспорт, реактивные самолеты и ядерное оружие. А если бы они поставили нас перед свершившимся фактом, мы не смогли бы влиять на дальнейший ход событий. Бенегальцы стали бы лидерами. Они оставляли бы наши протесты без внимания, а в итоге, нас никто бы не стал слушать. Мы могли бы вернуть себе лидирующее положение, только пойдя тем же путем. А Судная Война показала, чем заканчивается такая гонка!