Цапля подросла, лягушек поела. Выросли бройлеры. Идеи коммунизма утонули в болоте, а пена морового господства вскипела, как на дрожжах и вспучилась до предела в образах и лозунгах. Если кто брагу ставил, тот поймет. Поперло изо всех щелей на весь континент.
Отто не задумывался. Он просто воспринимал все так, как ему преподносили. Папу своего, коммуниста, спрятал в деревеньке за пределами родины, а то хана ему была бы. Мама, полукровка-еврейка, за ним последовала в горы. Там банки потом образовались, самые надежные, говорят, до сих пор. Сам Отто сменил гражданскую должность гебитсфюрера (типа нашего секретаря райкома по работе с молодежью, или как там они назывались, посмотрите в словаре) на офицерскую. Стрелять он с папашей с детства научился в имении. По зверью ходили и на утку. Гитлерюганд их этому ремеслу не обучал. В немецкой армии понятия снайпер вообще не было до поры до времени. Вот наш Отто как раз и угодил в то время, когда один наш Ворошиловский стрелок мог уложить одной своей винтовочкой целый батальон, когда позиционная война началась. Это понятно. Наших этому делу финны научили, но про ту историю в отдельном колодце главу скажем.
Так вот, летит пуля, смерть несет нашему парню. Одна секунда, как мы вычислили, отделяет его жизнь от смерти, даже менее того, потому что не было в том расстоянии, от выстрела до попадания, даже восьмиста метров.
– Красивая смерть, – успел подумать Отто фон Оверштаг, посылая пулю в лоб краснозвездного любовника.
– Какая же ты сволочь, – вскипела Лида, посылая свой свинцовый поцелуй ему в ответ.
Немецкая снайперская винтовка "Маузер 7,92" с полуторакратным Цейсовским прицелом замерла, уткнувшись в плечо своего хозяина. О ее судьбе никто не знает, а о том, как все произошло дальше, узнаем позднее из Венечкиных манускриптов, предложенных ему по ходу путешествия на электричке из Москвы в пункт Прибытия.
Лида дошла до Берлина, вернулась в Москву по дембелю младшим лейтенантом, получив три нашивки за ранения, медаль «За Отвагу» и орден Красной Звезды. Ее краснопресненская квартира оказалась занятой. Хождения по инстанциям привели ее в ужас. Родители погибли в эвакуации при невыясненных обстоятельствах. В ее родном районе не было ни одного разбомбленного дома, зато множество квартир оказалось заселено совершенно другими жильцами, которые таращились на бедную Лиду непонимающими округлостями глаз и предъявляли бумаги, удостоверяющие их полноправное нахождение на данной жилплощади. Были еще соседи, которые подтверждали Лидину личность. Директор школы всплакнула над фотокарточкой их класса и выдала формуляр о получении неполного семилетнего образования. Собрались с девчонками в парке имени Павлика Морозова, выпили водки, вспомнили своих ребят, которые ушли и не вернулись.
– Был бы Ленька, – стукнула стаканом Лида, – было бы по-другому. Кто посмел бы сказать, что для меня тут нет жилья.
Спели бы еще про Леньку Королева на сопливый манер Булата, – успел подумать Венечка и оборвал нить своих мыслей под угрозой столового ножа, который перестал скрипеть лезвием по тарелке, обозначив наступившей тишиной свое присутствие.
– Венечка, не надо отсебятины, переписывай так, как там написано, – ласково дополнила Тарелка, и к воспроизводимым звукам Ножа вошел дуэтом нежный скрип пера, кляксы которого с нескрываемым удовольствием впитывало в себя подоспевшее пресс-папье.
– Ты потише возмущайся, – прихватила подругу за руку Дарька, – твоих, говорят, взяли по пути за связь с диверсантами. А про тебя самые жуткие слухи ходили.
– Как это взяли моих. Какие слухи про меня? – обомлела Лида, опустившись задом на каменные ступни Павлика Морозова. – Мне сказали, что мои погибли при бомбежке состава по пути в эвакуацию.
– Мы тут и собрались по-тихому, чтобы ты особенно здесь не светилась, – заявила Полинка, поправляя в лифчике тяжелеющие груди кормящей матери, – нам с тобой видеться лишний раз стремно.
– Давай за победу шлепнем по маленькой.
– Ленька твой без вести пропал.
– На всех парней, из наших, похоронки пришли. Только Ленька, Васюха мой, да еще трое из бешников без вести пропавшими числятся.
– Может найдутся. Говорят, вот на Остоженке Григорий в самом начале пропал. Потом недавно объявился весь в орденах. По школам его затаскали, – расскажи, мол, про подвиги, а он двух слов связать не может, заикается через пень колоду. Контузия, говорят. А недавно приехали мужики в плащах и прямо из пивной увезли его. Мать пыталась узнать через участкового, а тот отмахивается только и палец к губам приставляет, чтобы не базарила, а то, говорит, смотри за тобой приедут. Мать притихла. Там еще трое киндеров. Почему киндеры? Папа немец оказался. Фамилия у них Штенцовы. Начали там разбираться и выяснили, что предок у них по всем документам Штейнц. Замаскировался гад. Представляете. Все их семейство вывезли, а этого, который в орденах, вывели на задворки и прямо расстреляли без суда и следствия.