– Я тоже слышала про это, – дополнила подруг Анна, – давайте разопьем остаточек и разбежимся, а то холодновато становится, а Любашке все равно надо смываться. Это я, как секретарь комсомола заявляю!
– Дура ты, а не секретарь, – парировала Дашка, – девка отвоевала за нас за всех и вернулась с наградами, а ей жить негде.
– Не надо, девчонки, – остановила Дашкин разнос Лида, – спасибо за поддержку, парням нашим спасибо. Родина и партия поддержат.
Лида Молодцова устроилась в формовочный цех Мытищинского машиностроительного завода. Жила в общаге. Неоднократно про нее писали в местных газетах, вырезки из которых она отправляла своим подругам с Красной Пресни. Лидия Григорьевна по сей день занимает своим портретом место на стенде "Наши фронтовики". В одном из помещений формовочного цеха есть вывеска "Не потеряем Лидца".
– Вы, гражданин, пишите все как есть, мы на тут и есть, чтобы никто ни жался, как обоссавшийся пионер, а чтобы со всеми подробностями излагали свои претензии к данному поступку конкретного гражданина, – объяснял Дежурный из пластикового окошка с надписью "Дежурная часть".
Было понятно первое слово, которое перекликалось своей семантикой с понятием экстренной помощи, которая никак логически не увязывалась со вторым понятием "часть", которое делило целое на многое с определением многозначности геометрических аксиом того, что определяется потерпевшей стороной от данных конкретных лиц.
– Укажите лицо с приметами. Если не располагаете данными о его конкретном имени, фамилии и месте жительства, то обрисуйте его визуальный и психологический портрет согласно предлагаемым вам вопросам, – закончил свой монолог Участковый Уполномоченный МВД Лейтенант Штейнцин.
«Нет», – подумал Штейнцин, – «термин "Обрисуйте" не годится. Начнут обрисовывать и получится Малевич. Тут еще этого придурка притащили».
Поправив галстук на оторванном воротнике идеально выглаженной сорочки, потерпевший выпрямился и с гордостью заявил:
– Ничего не буду говорить и тем более излагать письменно без присутствия своего адвоката.
– Ты че, о фонарный столб разметелился? Обалдел что ли? -
растопырил пятерню над глянцем письменного стола участковый. – Ты будешь заявление писать, как терпило, или по другой статье прокрутим, как соучастника. Ты на рожу свою обрати внимание в зеркало, по всему бунгалу носорог протопал, шнобиль на боку, а из сифона кик-стартер повис. Уткни подсос, портянка суточная. Нам тут висяки нах не нужны. Или пишешь, или пошел нах. Вы поняли, гражданин?
Лицо терпилы обратилось в сторону зеркала и повернулось обратно с выражением полного достоинства.
– Мои документы перед Вами, – заявило лицо, – нельзя так разговаривать с законопослушными гражданами…
Он не успел закончить фразу, потому, что получил прямой тычок с той стороны глянцевого стола в то место, которое у орнитологов называется лицевым диском, ухнул, как филин и съежился в комок, выгнув спину для последующих ударов, стоящего сзади сержанта Голобородько.
– Отнеси это чудо в обезьянник, – миролюбиво обронил Уполномоченный Штейнцин, с каждым шагом произнося по буквам имя потерпевшего Ген-надий От-то-вич Овер-штаг.
В бой пошли подоспевшие крестоносные танки, получившие по своей броне пару плевков из наших сорокопяток. Ни один из снарядов в цель не попал, иначе, хотя бы два остановились. Только задачей отрядов СМЕРШ не являлась оборона, а согласно директивы верховного, надо было по своим стрелять, чтобы не повадно было драпать.
Стыдно сказать, немецкий танк Т-3 (Панцер) имел лобовую броню толщиной 14.5 мм. Конечно, копьем не пробьешь, и камень от пращи отлетит, даже с саперной лопаткой до него не доберешься. Только сами представьте: идут на вас 40 танков в чистом поле, по-другому они могут двигаться только по дороге, и поле у них тоже с трудом получается, с шириной гусениц на асфальт рассчитанных. Идут они в лобовую атаку. У вас два орудия, пробивающих эти коробочки насквозь, и еще соседнему достанется, если снаряд правильный.