– Стебанутый чел, – сказала Негритянка, влетевшая в форточку и притащившая с собой дождь, переходящий в снег, – нам некогда разбираться в твоих настроениях, когда октябрь наезжает на июль и нет возможности прекратить влияние желтого дождя на пасмурность ясного света.
– Сама такая. Тебе то, чего надо, чернокожая ведьма, – возмутился Венечка, закрывая створку окна, чтобы не сквозило и прикрывая собой силуэт опустевшего Флакона.
– Не ругайтесь, Венилин, – парировала Негритянка, крутанув своими голыми бедрами и скромно поправляя римскую тогу на наглых плечах, – сейчас вам будет показана козья морда во всей ее красе. Отойдите от окна, оно не пробиваемое, а форточка, как вы уже поняли, только для меня. Не пугайтесь. Нет никакой мистики. Все происходит на самом деле. Ваше дело взять перо…
Какое, на хрен, перо, – подумал Веня, – лучше бы я страдал запором и никогда не ходил в ваши ясли. Его рука автоматически потянулась к сапогу, где всегда был запрятан финарь, Венькина гордость, доставшаяся ему из предыдущих поколений. Прадед, говорят, воевал с финнами, имея не последний чин в Красной Армии. Потом вернулся с войны и застрелился. Тесаком этим, по приданию, записку приколол к косяку. Не могу, мол, стерпеть позора, как просрали нашу дивизию сопливым чухонцам. Венькина бабушка рассказывала, что памятуя о такой незадаче с учетом недавнего горького опыта прямолинейной стратегии и тактики открытого боя, ровно через восемь лет от начала финской кампании, евреи образовали свою собственную страну и перестали лезть к скандинавам, опустившись до обоснования Земли Обетованной на крайнем севере континента Африканского. В результате многократных переделов многочисленных государств и одной крупной державы между чухонцами и Африкой, образовалось пространство, которое потом обзывали по-разному, и до сих пор никак не определят, как называть. Один говорит на ЯТЬ, а другой на ЫТЬ. Но есть там пятна, у всех называется родимые. Это если на карту посмотреть в целом, а если на каждого, кто населяет все это пространство, в отдельности взглянуть, то у каждого такое пятно обнаружится. Причем, от этой метины отделаться невозможно, и передается она по наследству из поколения в поколение. Только от наследства отделаться можно, если оно не устраивает, а от этого дара никак не избавиться. Татуировки делают всякие, чтобы скрыть, а пятнышко остается. «Про это пятнышко поговорить следует», – настаивала бабуля, – «потому что на каждом теле живом есть такие пятна, попробуй срежь и заражение крови получится, а значит гибель этому телу предстоит».
– Тут бородавку никак не выведешь, – почесался Венечка, плюнув на свое запястье, – ты, Негритосина форточная, чего добиваешься?
– Мы люди подневольные, – отвечает она, – всю свою жизнь в рабстве, то на одной планете, то на другой, то червем представят, то каракатицей, самое интересное в том, что превращают меня в такое создание, о котором у вас на Земле понятия не существует и зовут меня Никак.
– Слушай, Никак, можно я отделаюсь от всей этой переписки?
– Можно. Ты парень толковый, – достает она из бара запыленную бутылку, – давай шмякнем молодого винца 1800 года.
– Меня от молодого вина пучит, – заупрямился Венечка, а про себя думает: Какой мужик откажется от такого предложения. Хоть и басурманка, хоть и черная, но говорит по-нашему. А в выпивке, что главное? Поговорить, хоть с бабой, хоть с мужиком. С бабой-то, конечно, последствия всякие предвидятся, разночтения мысли могут произойти… Но Флакон движения характерные показывает, давай, типо, не дрейфь.
Осенился Венечка крестным знамением, стер чернила с пальцев
– Давай, откупорю....
Байка из бутылки 1812 года
Понятия не имею, о чем говорили вы раньше, но когда мы сошлись с французами около Крымского, было не понятно, кто кого бьет. Дело было заведомо продумано. Войска Мюрата шли вдогонку наших обозов и предвкушали сладкую добычу во всех отношениях. Никто из них даже не предполагал, что на пути к Москве может возникнуть какое-либо сопротивление со стороны регулярных войск, разгромленных при Бородине.
Наши отступали в полном порядке, признав поражение и шли, понурив головы туда, куда ведут. Настроение в войсках ниже среднего. Кого не спроси плюются. Всякий понимает, что товарищи зазря не пропали, но боевой кураж испарился, как лужа под солнцем в жаркую погоду. Обозы еле плетутся, кони исчахли, в душе полная хмарь.