- Геопатогенная зона что ли? - пробормотала я.
- Это Кощеев лес, - прошептал Волк так тихо, что я едва расслышала. - Тут за последний год нечисти развелось видимо-невидимо.
- А другой дороги нет? Может, его обойти?
- Нет, - раздражённо ответил зверь, - я же говорил.
Дальше мы шли в полном молчании. Но недолго. Внезапно в двух шагах от нас что-то дико заорало, Волк шарахнулся в сторону, и земля под ним провалилась. Спасла его только моя реакция: я успела ухватить его за шкуру на загривке и помогла выбраться. На дне ямы торчали колья и лежали полуразложившиеся тела.
- Мамочка! - прошептало животное, глядя вниз и тяжело дыша.
И повернулось ко мне.
- Ты мне жизнь спасла. Теперь я тебе вдвойне обязан.
Я махнула рукой.
- Сам погибай, а товарища выручай. Ничего ты мне не должен. Кто это, кстати, так кричал?
- Да кто угодно. Может, выпь[8], а может, и леший...
- Леший, леший, - внезапно заскрипело соседнее дерево.
Мы подпрыгнули и, едва не свалившись в яму, кинулись наутёк. А вслед нам неслось:
- Леший, леший, леший...
- Фу ты, - остановившись, произнёс Волк, - я-то чего дёру дал?
И добавил со злой иронией:
- Храбрец! Матёрый волчара!
Я погладила его, успокаивая, а он неожиданно повалился на спину, подставив мне брюхо. Почёсывая животное, я услышала:
- Ведь понимаю, что лежать вверх лапами унизительно, но... так приятно.
Я засмеялась, а серый, с минуту понежившись, перевернулся и встал на ноги.
- Пошли. К ночи мы должны выбраться из леса, а то нас съедят.
- Кто?
- Найдутся желающие, - неопределённо ответил зверь.
Измученные мы выползли на опушку, когда почти смерклось. Перед нами раскинулось поле, а за ним виднелся ещё один лес. В траве что-то зашуршало, и Волк сделал стойку.
- Зайцы, - прошептал он. - Подожди здесь, а я на охоту. Надо поесть.
Он исчез в густой траве, а я легла на спину, глядя в небо и наслаждаясь отдыхом. И вдруг... ночь превратилась в день, вспыхнуло яркое зарево, и я вскочила, решив, что начался пожар.
Но нет, прищурившись, я разглядела остановившегося неподалёку всадника с клеткой в руке. Из неё-то и изливалось сияние.
- Ты, баба, из какой деревни? - послышался сочный баритон.
- Не баба, - возмутилась я, - а женщина!
- Какая разница? - удивился наездник.
- Огромная, - уверила я его. - «Баба» звучит оскорбительно.
Незнакомец хмыкнул и спешился.
- Ты бы накинул на клетку что-нибудь, - посоветовала я, - а то ослепнем.
Тот послушно укутал её кафтаном, а я в это время с любопытством рассматривала собеседника. Это был русоволосый, румяный и, признаюсь, красивый человек лет тридцати или чуть старше, одетый по-старорусски.
- Ты Иван-царевич что ли? - поинтересовалась я.
И подумала:
- Что-то староваты тут наследники трона...
- Верно. А как ты догадалась? - оценивающе оглядывая меня, спросил мужчина.
Я хихикнула.
- Кто же ещё может жар-птицу везти. На коня будешь менять?
- Нет, на девицу.
- Жениться собрался?
- Да, пора.
Я снова открыла рот, чтобы задать вопрос, но не успела; из кустов выскочил Волк с зайцем в зубах. Резко затормозив, он замер, разглядывая Ивана, а тот схватился за лук. Я остановила его, заслонив животное собой:
- Не тронь! Это мой товарищ.
И, убедившись, что последнему ничего не угрожает, принялась собирать сухие сучья для костра, благо, что на опушке их валялось достаточно. Сложив добычу к моим ногам, зверь пробормотал:
- Раз у нас гость, одного не хватит...
И снова нырнул в траву. А Иван-царевич, сев на землю, наблюдал за моими действиями.
- Ты помог бы что ли, - не оглядываясь, сказала я. - От еды-то, небось, не откажешься?
И услышала в ответ:
- Не царское это дело.
- Значит, останешься без ужина, - подытожила я, чиркая спичкой.
Пламя резво взметнулось вверх, едва не опалив мне лицо. Отшатнувшись, я выругалась и зашарила по земле, ища что-нибудь, похожее на рогульки.
- Спасибо, - поблагодарила я Ивана, протянувшего мне две подходящие палки, и, достав нож, выпотрошила зайца.
Когда я повесила его над огнём, Волк принёс ещё одного зверька, и разделкой его занялся гость. Вскоре мы оба сидели у весело потрескивающего костра, уплетая вкуснейшее мясо с дымком, а Волк лежал поодаль, отрывая куски от сырой тушки.
- Иди к нам, - окликнула я, - здесь теплее.
- Мне и тут не холодно, - ворчливо отозвался он, - у меня же шкура. И потом...
Помолчав, зверь добавил:
- Я огня боюсь.
- Вот дурашка, - рассмеялась я, - у тебя мозги человека, а ты инстинктам подчиняешься.
- Да куда от них денешься? - пробурчал тот.