Пришел в себя оттого, что кто-то больно бил меня по лицу. Глаза открывать не хотелось, но удары продолжались, и я разлепил веки. Надо мной нависала Ликура и ее руки были в крови. Только сейчас я почувствовал, что мое лицо разбито в кровь. Я помотал головой и посмотрел по сторонам. Тут были все, кроме наших возничих и служанки Ликуры. Вантилий шумно вздохнул и сообщил всем, что я очнулся. Можно расходиться. Я непонимающе уставился на свою учительницу. Та пожала плечами и обращаясь к Зравшуну попросила больше в такой транс меня не вводить. Оказалось, что в такое состояние я вхожу легко, а вот вывести меня из него было очень сложно. Помогло только болевое воздействие, что в принципе, после того, что я натворил на поляне, для меня даже полезно. Я не стал возражать и попытался встать. Оказалось, что у меня в одной руке зажата моя сабля. Я недоуменно огляделся и наткнулся взглядом на Зравшуна, он глазами и руками показывал мне, чтобы я убрал клинок. Ликура уже отошла, так что я поднялся и решил вставить саблю в ножны. Только я об этом подумал, как руки сами совершили то, что было мне недоступно до сегодняшнего дня. Я не глядя левой рукой нащупал ножны, а правая, на автомате, вбросила клинок в ножны. Да не может такого быть. Я, не то, чтобы тренировался по выхватыванию и вбрасыванию моего клинка в ножны, но так, пробовал это делать, так вот, пока я не подправлял кончик сабли левой рукой, то ни за что не мог попасть саблей в ножны, а тут, как заправский рубака. Я непонимающе посмотрел на Зравшуна, тот показал мне большой палец. Мой мозг отказывался понимать, что произошло, но тут Вантилий напомнил, что ужин стынет, и мы рванули в наш временный лагерь.
Едем и охраняем Ликуру, саблю и старого козла.
Зравшун приступил к моему обучению.
Ружья не берем, слишком много глаз, а вот блочный лук прихватили.
Зравшун оценил лук.
2.24. Глава 24.
* * *
Я замыкал шествие, в голове моей роились мысли, как такое могло произойти. Я же четко помнил себя с саблей. Валенок, валенком, а сегодня все происходило само собой и еще непонятные действия Зравшуна, может он меня обучал так же, как и Ликура. Да нет, он же только владеет зачатками магии. Ну, даже если обучил меня, таким образом, то я должен был научиться бою на саблях, а не каким-то бытовым вещам. Да просто нет никакого смысла вкладывать в ученика умение попасть саблей в ножны. Нет, тут что-то другое, но Зравшун от меня сразу отдалился и близко не подходит. Может, сделал что-то запрещенное? Ликура никак мои действия не прокомментировала, а саблю в моих руках, похоже, даже не заметила. Ладно, пока промолчу, а утром, ненавязчиво расспрошу Зравшуна, а если откажется, то Вантилия. Кто-то же должен мне объяснить, что со мной и чего мне еще ждать от моего организма. Мои сомнения рассеял Вантилий. Он порекомендовал мне сегодня вечером вообще не кушать, а сразу же ложиться спать, все вопросы будем решать завтра с утра. Вантилий был одним из тех людей, которым я доверял абсолютно. Все же нас очень многое связывало, да и мечник он был знатный, наверное, покруче, чем Зравшун. Хотя тот наших земных парней покорил своей виртуозной работой с мечом и саблями. А может Зравшун из тех, что как циркачи, на арене могут все, а в реальной жизни оказываются такими же, как и все остальные. Так поддерживая меня морально и физически, так как ноги у меня слегка заплетались, Вантилий помог мне добраться до поляны. Там уже были накрыты два стола, один, настоящий походный столик непосредственно в карете у Ликуры, где уже сидели оба мага, и обыкновенная тряпка, разложенная прямо на поляне. Все, кроме баронессы с магом, расселись вокруг этого стола и принялись за ужин. Я, помня наставление Вантилия, отправился спать. А спать действительно хотелось. Ноги, хоть и заплетались, но до своих вещей я дошел и повалился на уже расстеленное одеяло. Не прошло и минуты, а я уже спал, как убитый. Разбудили меня прикосновения к моему лицу. Уже приходя в себя, ощутил, что меня лижут шершавым языком. Я распахнул глаза и сел, отталкивая этого лизуна. Оказалось, что это один из коней решил меня разбудить. Ладно, буду вставать, а то что-то настойчиво подталкивает меня в ближайшие кусты. Я вскочил и, приплясывая то на одной ноге, то на другой, понесся в кусты, на ходу расстегивая свои штаны. Ничего себе, как меня припекло. Думал я, стоя возле дерева уже около трех минут. Это что, из меня вся вода решила таким образом вытечь? Наконец эта экзекуция прекратилась, и я с шумом выдохнул. Все, теперь я чувствую себя человеком. Я вернулся в лагерь, но как ни странно, есть не хотелось. Это и к лучшему. Все еще спали и я, взяв свой лук со стрелами, отправился туда, где видел небольшую полянку. Нужно было вспомнить, как обращаться с луком, да и проверить все, а то мы как купили этот лук, так больше к нему не притрагивались. Лук был разборный, так что я его собрал и натянул тетиву. Запасную решил пока не трогать, вдруг еще до сих пор ядовитая. В конце поляны был невысокий холмик, так что я подошел к нему и потыкал в него своими спортивными стрелами. Вроде входят туго, но камня внутри не чувствуется. Вернулся на противоположный край поляны и, вставив ту же стрелу, которой тыкал в холмик, оттянув тетиву, прицелился. Тетива плавно соскользнула с кончиков пальцев и, метнув стрелу, заставила завибрировать стабилизаторы. Стрела, мелькнув в пробившемся сквозь кроны деревьев луче света, по самое оперенье вошла в тот самый холмик, в который, буквально минуту назад, я ее тыкал. Теперь следовало попробовать настоящую стрелу. Она была тяжелей спортивной, но зато ее и ветром не будет так сдувать при полете. Стрела была с наконечником, который называется срезень. Попав в холмик, она подняла столб трухлявой пыли, видимо под слоем земли оставался сгнивший пень. Слева послышался голос Зравшуна.