— Дальше так пойдёт — деревенские мальчишки будут сильнее волчат…
— Эти девки — с тобой, Львёнок Льва — они боевые трофеи? Вот, смотри, Наставник, как это должно выглядеть!
Вокруг помоста под навесом — толпа. Кричат уже все, беседующие вскочили на ноги, диспут превратился в митинг и грозит перерасти в свалку.
— Эти девки прокляты Творцом! — вопит бесплотный. — Посмотрите на их лица! Бесстыжие твари, да ещё с оружием!
— Это волки! — кричит Элсу так, что я понимаю: командный голос он вполне может выработать. — Это такие же волки, как все волки! Кто может поручиться, что его ждёт в бою? Он может быть ранен, убит, покалечен, может стать чужим трофеем! Вас учили бросать братьев?! Так вот, лично я братьев не бросаю!
— Любимый братец, — говорит пожилой волк из местных. — Чангранский Львёнок, чистый Львёнок, живи счастливо… Я вот не знаю, что сталось с двумя моими братьями…
— А если они были в плену и боятся вернуться? — говорит Кору тихо, но все почему-то её слышат. — Если они боятся, что ты проклянёшь их? Они же любят тебя… как я — своих братьев и своего командира.
— Мы не отрекаемся от братьев! — говорит Анну. — Если брат не предал — то и мы его не предадим. А тот, кто называет наших братьев, которые сражались за Прайд, бесстыжими тварями — сам богоотступник!
— Уважаемый Господин, — говорит Ар-Нель Хотуру, — скажите мне, вы ведь не отреклись бы от своих сыновей или от своих братьев, если бы с ними случилась беда? Ваш сын — прекрасный Юноша, но пути Творца неизвестны никому. Неужели вы отреклись бы?
Хотуру поправляет ворот на шее. Он совершенно потерян.
— А вы, Господа? — обращается Ар-Нель к толпе. — Среди вас ведь только честные бойцы, верно? Нет предателей? Вы бросили бы брата? Друга? Не приняли бы его калекой или женщиной?
Волки вопят, кто-то выдёргивает меч из ножен:
— Львёнок Льва, я с тобой!
— Будут битвы? Будут?
— Мы покончим с ложью, — говорит Анну. — Битвы будут.
— Уважаемый Господин Хотуру, — говорит Ар-Нель сердечно, — отпустите деревенских Мальчиков домой. Они, их родители и их дети будут благословлять ваше имя, поверьте мне.
Раньше, чем сам Хотуру успевает среагировать, его сын спрыгивает с помоста, обнажая кинжал. Он подходит к ошалевшим мальчишкам и режет верёвки. Мальчишки переглядываются — и грохаются ниц. Ар-Нель проскальзывает сквозь толпу к ним, садится рядом на корточки:
— Скажите мне, — говорит он, поднимая одного из них за плечи, — вы будете благодарны Господину, который справедлив к вам?
— Ты — посланец Творца, — шепчет парень. Слёзы текут у него из глаз.
Его друг вскакивает, делает несколько быстрых шагов и преклоняет колени перед помостом — его лицо подвижнее и живее, он, кажется, уже смекнул, что надо делать.
— Львёнок, да продлит Творец твои дни во сто крат, — говорит он с восхищением, которое усиливает искренность радости, — этот чужой парень, этот язычник, он верно тебе сказал! Мы будем за тебя молиться, наши дети, наши внуки, мы соседям расскажем…
Хотуру поражён. Мальчишка кланяется земно.
— Ты был прав, кажется… — бормочет Хотуру.
— Я готов верить в истину, — говорит Ар-Нель воодушевлённо. — Я хочу принять вашу истинную веру. Уважаемый Господин, мы вернём миру истину, страсть и битвы, правда?
— Эй, — говорит волк коленопреклонённым деревенским, — брысь отсюда!
Кто-то открывает ворота. Мальчишки удирают, взявшись за руки. Волки свистят им вслед и хохочут. Девочки Анну смешались с толпой. Случается момент общего экстаза, всем хочется вина, драться и петь песни, Анну и сын Хотуру обнимают Ар-Неля — и он не возражает, Юу рубится на палках с кем-то из волков, а куда делся бесплотный священник-Наставник со своими служками, я за всей этой суетой не заметил.
Это нехорошо.
— Эткуру, — говорю я Львёнку, который ближе. — Надо бы закрыть ворота за запор.
Эткуру смотрит на меня, улыбаясь. Машет рукой, отмахиваясь от тревожных мыслей, как от мух.
— Кому понадобится — тот всё равно их откроет, — говорит он. — Или найдёт другой способ смыться. Но знаешь, Ник, Анну обо всём позаботится. Он умный, он ведёт себя спокойно — значит, он обо всём уже подумал.
— Я не буду спать этой ночью, Учитель, — говорит Ри-Ё мне в самое ухо.
— Вот безумие! — смеётся Ви-Э. — Ар-Нель, я тоже хочу принять истинную веру! Эткуру, ты же поможешь мне, миленький?
Северяне — закоренелые вольнодумцы, никому из лянчинцев и в голову не приходит, что в такие вещи можно играть. Шуточки наших скептиков принимают всерьёз; южане вообразили, что обратили «упрямых язычников» в истинную веру — и сами обрели откровение.