Эткуру трёт виски, вид у него встрёпанный и усталый.
— Нашёл время предавать, старый ишак… Пограничники учудили — на что им обезьяна в храме? — говорит он раздражённо.
Ви-Э хихикает:
— Прав, прав ты, миленький… Хочешь пить? Я принесу воды…
Ар-Нель касается локтя Анну.
— Мой дорогой друг… я хотел бы спросить: а кто такой Синий Дракон? Упоминание этой особы произвело на Уважаемого Господина Хотуру даже более сильное впечатление, чем обещание кар Небесных…
— Бэру ад Сарада, — морщится Эткуру. — Синий Дракон, Синий Командир, Хрусталь Небесный, Чистый Клинок — и протчая, протчая… Попросту — Наимудрейший Наставник бесплотных стражей плюс ещё тридцать три титула. Бука — детей пугать. Видал его при дворе пару раз — напыщенный зануда… бесплотный как бесплотный… Лев Львов не любит его.
Анну невесело улыбается.
— Видел пару раз при дворе… В бою не видал, нет? Бесплотный как бесплотный? Плохо смотрел, брат. Лев Львов его не любит, говоришь? Так Лев Львов любит других, попроще… Ты, Ар-Нель — ты перестанешь называть бесплотных никудышниками, если познакомишься с Бэру… если выживешь.
— Он мне нравится, — вдруг говорит Элсу. — Дракон Бэру. И его… ангелы. Они-то никогда не предают веру, не пляшут под чужую музыку… Дракон хоть Святейшему Наимудрейшему возразит, если ему покажется, что тот в вере некрепок… он никого не боится.
— Угу, — соглашается Анну. — Святейшему возразит. Льву Львов возразит, я думаю — даже под страхом смерти. А нам? Кто мы для него — братья или предатели?
— Ой! — отмахивается Эткуру. — Да если волки пойдут за тобой…
— Волки пойдут, — Анну суров и печален. — Может быть. Мы, допустим, войдём в Чангран. Изменим всё. И когда ты сядешь на Престол Прайда — если сядешь, Эткуру — синий страж воткнёт тебе в горло нож, и телохранители не спасут. А он умрёт, улыбаясь. На плаху пойдёт, улыбаясь. Понимаешь, почему Хотуру нервничает? Если синие решат, что мы предаём веру — они объявят свою войну.
— Сумасшедшие фанатики, — фыркает Эткуру.
— Сумасшедшие герои, — поправляет Анну.
Ар-Нель мечтательно улыбается.
— Было бы очень интересно познакомиться с особой такой внутренней силы…
— Шкура тебе надоела, Ар-Нель, — хмыкает Эткуру.
— Учитель, а мы сегодня спать будем? — спрашивает Ри-Ё и глотает зевок.
***
Бэру никогда не чувствовал себя спокойно и хорошо во дворце Прайда. Не любил — и был уверен, что не полюбит.
Как из тенистой беседки, в которой бьёт маленький фонтан, выйти на пыльную базарную площадь в полуденный зной — вот так Бэру себя чувствовал, когда приходилось приезжать из Цитадели во дворец Прайда. Душно. Только долг его сюда приводил — и долг тяжёлый.
Мирским людям, в особенности — Прайду, подобает роскошь. А роскошь — это золото, драгоценные эмали, оникс и агат, блеск и сияние везде, где можно и нельзя. Роскошь — это купы цветов с самыми одурманивающими ароматами, это великолепные, но глупые и отвратительно мяукающие и вопящие дурными голосами райские птицы в клетках, украшенных самоцветами, это бархат и парча, под которыми тело потеет… Роскошь — это, в конечном счёте, нелепая и утомительная суета. Никому от неё не лучше и не приятнее.
С удобствами жизни роскошь не имела и не имеет ничего общего. Происки гуо, странная разновидность зла. Кто, кроме врага человеческого рода, может толкнуть взрослых и, как будто, разумных людей одеваться жарко, неудобно и нелепо, в цвета безмозглых райских птиц, есть жирно, тяжело и невкусно, бесполезно тратить золото на новые и новые суетные затеи? И ведь верят же, что именно эта жизнь и пристала Прайду! Потомки воинов, живших в сёдлах, потомки отважных суровых людей — по самую макушку в дурных дрязгах, в мелкой жадности и жестокости… Слепы и глухи, думал Бэру. Показывать слепым свет и играть для глухих на флейте совершенно бесполезно.
Поэтому он говорил с Прайдом на языке Прайда. Избегая слов «совесть» и «добродетель» — так им понятнее. Но Прайд, кажется, подозревал, что Бэру держит в душе что-то, не предъявляемое по требованию даже Льву Львов — и Прайду в лице самого Льва Львов, как, впрочем, и Святому Совету, не особенно это нравилось.
Святейший Наимудрейший Наставник Гобну встретил Бэру в саду напротив входа в Львиное Логово — посмотрел с плохо скрытой неприязнью, будто имел на неё право:
— Бегаешь, как мальчишка, Бэру… В твоём возрасте, имея твой сан, можно бы научиться солидности, не позорить святости синих одежд!