Суча руками, Грико схватил Жику за одежду, попытался сбросить его, но тот не собирался отпускать. Из-под гудящего лезвия летели брызги крови, кусочки плоти и проводов, армированная кожа плохо поддавалась. Он весь был покрыт мелкими темно-красными каплями. Грико рванулся, впечатывая сидевшего на нем спиной в стену, но он уже сильно ослаб, и мозг был слишком замутнен болью, поэтому удар оказался недостаточно сильный. Жика только на миг взмахнул рукой с виброножом, вспоров кожу на лысой голове Грико, и снова всадил лезвие в зияющую на шее рану.
Когда гудящее лезвие перерезало позвонки, Грико перестал кричать и упал на пол лицом вниз. Его тело содрогалось в конвульсиях, сопротивления он уже не оказывал. Кто-то опомнился и подскочил к Жике сзади, но окрик Моргана: «ВСЕМ СТОЯТЬ!», заставил замереть на месте.
Весь покрытый кровью, словно только что отстоял смену на скотобойне, Жика с остервенением завершил начатое и отделил голову от туловища. По полу разлилась лужа крови. Поднявшись с мертвого врага, Жика зацепил голову за шунты, теперь только они соединяли ее с телом, потянул на себя, но короткие провода не дали ему это сделать. С безумным рычанием он начал кромсать их ножом, пока они не разорвались. Потом поднес голову к своему лицу, несколько секунд безумными глазами смотрел в полимерные экраны Грико и неожиданно плюнул в них, явно наслаждаясь.
У входа послышались крики и возня. В двери, раскидав пытавшихся удержать ее, вбежала Птица и, шокированная увиденным, замерла на пороге.
Морган выругался. Он думал, что она уже ушла, а теперь могут возникнуть осложнения.
С диким воплем Птица бросилась на Жику. Тот в испуге отступил назад, выставив вперед руку с виброножом.
— Держите ее! — приказал Морган и сам прыгнул наперерез метнувшемуся вперед серебристо-черному силуэту.
Подчиняясь приказу главаря, киборги схватили Черную Птицу.
«Какого хрена она вернулась?!», — с досадой подумал Морган, помогая остальным удержать извивающуюся и сыплющую проклятиями Птицу.
У входа люди Птицы ринулись ей на помощь, завязалась потасовка. Зазвенел металл, сталкиваясь в ударах, новая кровь окрасила стены и пол. Шум схватки становился все сильнее, это грозило перерасти в междоусобную резню.
Убедившись, что Птицу крепко держат, Морган поднялся, вышел на середину зала, достал импульсник, направил его вверх и нажал на спуск. Звук выстрела и посыпавшиеся на дерущихся куски штукатурки, щепки, каменное крошево и пыль приостановили их. Драка начала стихать.
— ПРЕ-КРА-ТИТЬ! — заорал главарь и выстрелил еще раз, заставляя разойтись самых ярых бойцов
Соперники отошли друг от друга, сверкая взглядами, тяжело дыша, вытирая текущую кровь. Кому-то помогали подняться с пола, большинство были ранены, но Морган добился своего и остановил столкновение.
— Слушайте! — Морган стоял посреди зала с импульсником в руке. — Все, что здесь произошло, было по-честному, и присутствующие это подтвердят. Был брошен вызов — Грико проиграл.
— Но Жика напал сзади! — сказал киборг из окружения убитого.
— Никто не просил Грико поворачиваться спиной к бросившему вызов! — ответил кто-то рядом.
Свара могла начаться заново. Морган с усталым видом поднял руку и выстрелил в стену над головами спорящих. Все инстинктивно вжали головы в плечи и замолчали.
— Повторяю в последний раз. — Морган обвел всех тяжелым взглядом. — Все было по-честному! Вы! — Он ткнул пистолетом в сторону людей Птицы. — Забирайте ее, — он кивнул в сторону прижатой к полу Черной Птице, — и отправляйтесь к себе, как и остальные, ждать дальнейших приказов.
Растолкав мешавших им пройти, киборги Птицы подошли, отпихнули тех, кто ее держал, и стали помогать ей подняться. Когда ее перестали держать, Птица сама вскочила, отбросив тянувшиеся к ней руки, подошла вплотную к Моргану и с ненавистью заглянула ему в глаза. Морган безразлично посмотрел в ответ. Она резко развернулась и вышла, не проронив ни слова, не в силах обернуться и еще раз посмотреть на обезглавленное тело Грико.
— Уберите тело, — приказал главарь.
Вскоре в зале остались только Морган и измазанный с головы до ног кровью Жика. Морган подошел к нему, присел и, приподняв болтавшуюся на зажатых в жикином кулаке шунтах голову, улыбнулся и тихо сказал, глядя на свое тусклое отражение в полимерных экранах глаз:
— Никогда не откладывай ничего на «потом», ты можешь до этого не дожить.
Черная Птица вернулась в свою резиденцию, некогда бывшую двухэтажным бакалейным магазином. Всю дорогу она не произнесла ни слова; подчиненные, чувствуя ее настроение и видя тусклый бессмысленный взгляд, боялись лезть с вопросами. Вокруг предводительницы словно витала черная аура безумства и боли. Оставив свиту внизу, она поднялась к себе в комнату, захлопнув дверь, прошла к столику с графином, не глядя плеснула в стакан напитка, пролив большую часть на стол, выпила большими глотками, роняя бледно-желтые капли на свою блестящую грудь, и коротким взмахом разбила стакан о стену. Он разлетелся на мелкие осколки, оставив мокрое пятно.
Внутри у Птицы бушевала дикая ярость, бессильная и еле сдерживаемая, она рвалась наружу. Под ударами ее кулаков разлетелся столик, графин, звеня, покатился по полу, потом она подхватила табурет за ножку и с размаху двинула им о стену, разбивая в щепы, та же участь ждала и стул с высокой спинкой.
Птица остановилась, тяжело дыша, и, наконец, закричала, прижав к вискам ладони. Крик как будто отнял у нее все силы. Всхлипывая, она опустилась на колени, не поднимая голову от груди, и одна мысль стучала в ее голове: «Он убил Грико! Морган убил Грико… МОЕГО Грико! Морган… убил… убил Грико… Он убил его». — Птица снова закричала или скорее завыла, задрав голову и до хруста сжав кулаки.
Он же знал, как она любила Грико. Знал! Но все равно позволил этому червяку Жике напасть сзади и обезглавить ее любимого.
Тварь!
Она опять издала стон, впрочем, больше похожий на рычание, в душе Птицы что-то переломилось, словно сработал какой-то защитный механизм. Боль, переполнявшая ее, сместилась на второй план, и ненависть пришла ей на смену.
— Ты заплатишь мне, Морган, — процедила она сквозь зубы, вытирая слезы. — За все заплатишь, ублюдок!
И тут ее внимание привлекло неясное движение за куском материи, заменявшей ей шторы. Она резко вскочила и угрожающе спросила:
— Кто здесь?
Из-за портьеры показался Стилар, ее наложник, сжимая в руках грубую ткань и прикрываясь ею, как щитом. Птица взяла его на одной из клон-ферм пару месяцев назад для своих сексуальных утех. Только это был не клон, а сын начальника фермы. Птица пригрозила начальнику перебить всю его семью, если он не отдаст Стилара. И отец, у которого было еще три дочери и один сын, вынужден был согласиться. В логове Птицы он должен был все время ходить обнаженный и ни с кем не разговаривать, кроме нее. Его замутненный постоянными истязаниями, одурманенный наркотиками мозг почти перестал воспринимать действительность, в нем жили только несколько наиболее глубоко засевших чувств — ненависть, страх, похоть да еще желания, вызванные естественными потребностями тела.
— Что ты тут делаешь?
Кипевшая в ней злость требовала выхода, и Стилар был подходящей целью для этого.
— Я…я… — От страха язык плохо слушался его.
Птица сжала кулаки.
— Говори нормально!
— Я п-принес благовония, гос-пожа, — смог, наконец, сказать он.
На самом деле ей было все равно, что делал тут Стилар, она просто хотела выместить на нем свою ярость. И уже собралась это осуществить, как вдруг заметила, что ткань портьеры вздымается бугром ниже пояса наложника.
— Ну-ка, иди сюда! — приказала она.
— Зачем? — неосторожно ляпнул Стилар.
Глаза Птицы грозно сверкнули, она хищно оскалилась, и юноша поспешил сделать шаг вперед.
Он был возбужден.
Птица подошла к нему. Парень весь покрылся потом и дрожал.
Окинув его презрительным взглядом, она спросила:
— Что тебя так возбуждает, животное? Вид моего тела или вид моего горя?
Стилар молчал, потупив взгляд.