Не подумайте, однако, что браку здесь не придают особенного значения. Ярким примером служат правила, которым подчинялся сам император:
«Сын Неба, — говорится в Ли-Ки, — глава I, часть II, параграф И), — Сын Неба имеет одну жену первого ранга, три второго, двадцать семь третьего, девять четвертого, восемьдесят одну пятого и неограниченное число шестого».
Вот это император!
При этом, если вам кажется, что подобные правила продиктованы пренебрежительным отношением к женщине, то вы сильно ошибаетесь!.. Ибо даже тогда, когда имели место весьма досадные случаи и по вине женщины развод становился неизбежным, то церемония развода сопровождалась жестами самой утонченной галантности, которой мы могли бы позавидовать.
Так, например, если владетельный князь отсылал свою главную жену, то, возвращаясь в родительский дом, она путешествовала, как жена князя. Прибыв в дом (к отцу), она была принята, как княгиня. Посол, который сопровождал ее, от имени мужа говорил:
— Мой князь, ваш покорный слуга, недостаточно образован, чтобы служить духам земли и теням усопших предков вместе с этим редким созданием. По его повелению, я, такой-то, посланник его и слуга, существо презренное и ничтожное, позволяю себе оповестить об этом офицеров этого благородного дворца.
На что офицеры, по поручению принимавшие посольство, отвечали:
— Несомненно, вина с нашей стороны. Во время переговоров, предшествовавших браку, наш милостивый князь не получил разъяснений и указаний на ужасные недостатки принцессы; и вследствие этого мы только и можем, что принять ее из ваших рук обратно с почетом.
После этого передавали вазы и прочую утварь вместе с приданым и офицеры дворца принимали все это.
Если событие имело место и не в столь высоких кругах, то вся церемония была та же.
И верно, — уж если разводиться, то почему не сделать это галантно? Эти старые китайцы вполне правы…
Все это представляется довольно ребяческим и формальным, но в действительности этот формализм имел прочную основу и в деле правосудия, например, только усугубляя строгое применение действующих законов. Так, например, когда высокопоставленные, облеченные большою властью особы совершают проступок или преступление и есть основание думать, что они не понесут него наказания, то обращаются к Ли-Ки. В Ли-Ки все предусмотрено; предвидя подобные случаи, Ли-Ки говорит, что положение и сан виновного не должны приниматься во внимание правосудием. Если кто-либо из родственников правителя совершил тяжкое преступление, то, чтобы затушевать скандал, дело разбирал не городской следователь, а сельский, и вся процедура происходила вне стен города.
По окончании разбирательства, судья шел к правителю и объявлял о состоявшемся решении. Если виновный заслуживал смерти, то он говорил:
— Преступление такого-то карается смертью.
Правитель отвечал:
— Я прошу о помиловании такого-то!
Он «просил», так как право помилования принадлежало одному судье. Тогда судья произносил вторично:
— Виновный заслуживает смерти.
Правитель вторично просил о помиловании; судья снова настаивал на применении смертной казни. А когда правитель в третий раз просил о снисхождении, то судья выходил, не ответив ничего, и давал приказание привести приговор в исполнение немедленно. Тогда правитель посылал к судье офицера сказать:
— Приговор вполне правилен, однако, я прошу помиловать осужденного.
И тогда судья отвечал:
— Очень жаль, но теперь слишком поздно!
Но помимо преступников, на земле, по счастью, очень много невинных, и их-то нужно оградить от возможности сойти с пути истинного. На этот случай китайцы издали ряд следующих правил:
— Пусть мужчины не говорят о предметах, касающихся женщин, ни женщины о том, что касается одних мужчин. Пусть мужчина и женщина не передают друг другу ничего из рук в руки иначе, как во время траурных церемоний. В иных случаях, если мужчина хочет передать что-либо женщине, то пусть воспользуется корзинкой. Если нет корзинки, то оба должны опуститься на колени; мужчина положит вещь на землю и тогда женщина возьмет. Мужчина и женщина не ходят к одному колодцу или в одну баню. Они не должны отдыхать на одной циновке, не должны просить или занимать что-либо друг у друга, и никогда не надевать одежд друг друга. Сказанное в помещении женщин не должно выходить из него, и сказанное вне не должно проникать в него.